class="p1">в парадной одежде.
X, 7
Во время поста непременно надевал
светлое полотняное бельё,
непременно ел другую пищу
и обязательно перебирался в другое помещение.
X, 8
В еде не пресыщался обрушенным рисом
и мелко нарезанным мясом.
Не ел скисшей и забродившей пищи, подтухшей рыбы
и подпорченного мяса.
Если цвет непотребный – не ел;
если запах скверный – не ел;
переваренное – не ел;
недоваренное – не ел;
нарезанное неровно – не ел;
поданное не под нужным соусом – не ел.
Хотя мяса было достаточно, не чревоугодничал
и только вина пил вдосталь, но не напивался.
Купленное на рынке вино и сушёное мясо – не ел.
На десерт ел имбирь, но немного.
X, 9
При проведении княжеских поминальных ритуалов
заранее не выставляют жертвенного мяса.
Жертвенного мяса не выставляют три дня.
Если же выставляли до окончания трёхдневного срока – не ел.
X, 10
Во время трапезы безмолвствовал,
в постели не разговаривал.
X, 11
Даже в том случае, когда пища состояла лишь из пучка зелени
и овощей, часть приносил в жертву и непременно делал это
с благоговением, как во время поста.
X, 12
На циновку, постланную неровно, не садился.
X, 13
На пиру в своей деревне вставал из-за стола только после
старших.
X, 14
Когда в родной деревне изгоняли демонов поветрий,
надевал парадное платье и заступал на место распорядителя
церемониала.
X, 15
Когда по случаю просил человека передать приветствие
в другое княжество, то дважды кланялся и провожал его.
X, 16
Когда Канцзы прислал лекарство, с поклоном принял его
и сказал:
– Я, Цю, ещё не так высок по рангу, а потому не смею
пользоваться этим лекарством.
X, 17
Когда сгорела конюшня,
Учитель, вернувшись из княжеского дворца, справился:
– Никто из людей не пострадал?
О лошадях же не спросил.
X, 18
Если князь присылал готовое кушанье,
непременно расстилал циновку и тут же отведывал его.
Если присылал сырое мясо, обязательно варил
и преподносил духам предков.
Если князь жаловал живностью, непременно содержал её.
Прислуживая за трапезой у князя,
после того как князь совершал жертвоприношение,
вкушал пищу первым.
X, 19
Когда заболел, князь пришёл проведать его,
а он лёг головой на восток, расстелил на себе дворцовое платье
и сверху накинул большой парадный пояс.
X, 20
Если князь приказывал прибыть,
не дожидался, когда пришлют за ним экипаж.
X, 21
Когда входил в Великий Храм, спрашивал о каждой вещи.
X, 22
Когда умирал друг, и некому было хоронить, говорил:
– На мне тяготы похорон.
X, 23
За подарки друзей, хотя бы это были и повозка с лошадью,
но не жертвенное мясо, не кланялся.
X, 24
Спал не как труп, жил не как гость.
X, 25
Встретив одетого в траур, пусть это и был хорошо знакомый,
непременно принимал вид сообразно случаю.
Встретив человека в парадном головном уборе,
или слепого, пусть это и были свои люди,
непременно относился с уважением.
Проезжая в повозке и встречая кого-либо в траурной одежде,
ритуально кланялся.
Так же поступал и в отношении лиц, несших списки населения.
При виде роскошного угощения непременно принимал
подобающее выражение лица и вставал.
Когда гремел гром, налетал порыв ветра и сверкала молния,
непременно всем своим видом выражал почтительность.
X, 26
Поднявшись в повозку, всегда стоял прямо,
держась за верёвочные поручни.
В повозке не оглядывался,
не говорил быстро и не указывал пальцем.
X, 27
Краски так и брызнули, когда птицы взлетели
и сели на дерево.
Учитель воскликнул:
– Как кстати, как кстати вспорхнули фазаны с гребня горы!
Цзы Лу вспугнул их, они быстро кивнули головками
и снова взлетели.
Глава XI. «Ранее те, кто совершенствовался…»
XI, 1
Учитель сказал:
– Ранее те, кто совершенствовался через ритуал и музыку,
были простые люди.
Теперь те, кто совершенствуется через ритуал и музыку,
это благородные мужи.
Если выбирать, то я последовал бы тому,
как совершенствовались прежде.
XI, 2
Учитель сказал:
– Нет никого у врат моих, кто шёл со мной от Чэнь до Цай[97].
XI, 3
Осуществляют добродетель: Янь Юань, Минь Цзыцянь,
Жань Боню, Чжун Гун.
Искусны в слове: Цзай Во, Цзы Гун.
Искусны в политических делах: Жань Ю, Цзи Лу.
Эрудиты: Цзы Ю, Цзы Ся.
XI, 4
Учитель сказал:
– Хуэй не тот,
кто отношение со мной повинностью считает.
В моих речах ему нет ничего, чему бы был не рад.
XI, 5
Учитель сказал:
– О, как преисполнен сыновней почтительности
Минь Цзыцянь!
И то, как судят о нём другие, не отличается от того,
что говорят о нём отец и мать, старшие и младшие братья.
XI, 6
Нань Жун трижды в день повторял стих
о «скипетре из белой яшмы»[98].
Конфуций отдал ему в жёны дочь своего старшего брата.
XI, 7
Цзи Канцзы спросил:
– Кто из учеников философ?
Конфуций ответил:
– Был Янь Хуэй, вот он философ.
К несчастью, коротка [его] судьба, и он безвременно почил.
Теперь уж нет таких!
XI, 8
Когда Янь Юань умер,
его отец Янь Лу попросил Учителя отдать повозку,
чтобы обменять на саркофаг.
Учитель сказал:
– Каждый печётся о своем сыне, будь он талантлив или нет.
Ли[99] тоже умер и похоронен в гробу без саркофага.
Не ходить же мне пешком из-за того,
чтобы приобрести саркофаг.
К тому же по статусу я следую за сановниками,
и мне не полагается ходить пешком.
XI, 9
Когда Янь Юань умер, Учитель сказал:
– О, какая печаль!
Небо губит меня! Небо губит меня!
ХI, 10
Когда Янь Юань умер,
Учитель горько и безутешно оплакивал его.
Окружавшие ученики успокаивали:
– Учитель, не скорбите так чрезмерно!
Тот отвечал:
– Скорблю чрезмерно?
Да если не о нём вот так скорбеть, тогда о ком же?
ХI, 11
Янь Юань умер,
ученики хотели устроить ему пышные похороны.
Учитель сказал:
– Этого делать нельзя.
Ученики всё-таки устроили Янь Юаню пышные похороны.
Тогда Учитель сказал:
– Хуэй (Янь Юань) заботился обо мне, как об отце,
а я не смог позаботиться о нём, как о сыне.
В том не моя вина, а ваша, ученики.
XI, 12
Цзи Лу (Цзы Лу) спросил о служении душам и духам.
Учитель ответил:
– Ещё не способны служить людям,
как сможем служить духам?
Цзи Лу опять спросил:
– Осмелюсь спросить: что есть смерть?
Учитель отвечал:
– Ещё не знаем, что такое жизнь, откуда узнаем,
что такое смерть?
ХI, 13
Минь-цзы, когда был рядом с Учителем,
выглядел скромным и почтительным.
Цзы
