небытиё.
А роковому будут судьи
и имя на века твоё…
………………………………
Твоя рука в руке другого,
в другом запутались глаза,
а мне тоска и боль убогих,
мостящихся под образа.
2016г.
Не удивляйся
Ты удивишься этому письму
И крику слов немых и, где-то, скучных,
Как ветви осыпающей листву,
Вдруг, о забор в безветрие хлестнувшей.
Ты не узнаешь; автор этих строк
С разбега влип в красивую улыбку
И с той минуты жить уже не смог,
Увязнув сердцем в паутине липкой.
Густая тень распахнутых ресниц
Сны обрамила непорочным пленом.
Казалось бы, как следует рванись,
И рухнут взора бархатные стены.
Но не решился, хоть довольно смел.
Терзает душу тягостная мука;
Так чувствуют себя, когда в расстрел
Услышишь перед смертью выстрел в ухо.
Где знать тебе, что в пакостную хмарь,
До нитки промочив себе штанины,
Смеша всю ночь заржавленный фонарь,
Разинув рот, слезу ловил с рябины.
Пусть слов немых обшарпанная рать
Достойна только горестной улыбки.
Не грех, когда поднимется порвать
Рука бумажный отклик пережитка.
Не удивляйся этому письму
И крику слов немых и, где-то, скучных.
Нет-нет и ветвь стряхнёт свою листву,
Вдруг, о забор в безветрие хлестнувши.
2017г.
Вам, доброй ночи
Вам, доброй ночи. Удивились – помнит?
Моя обида? Черти пусть её…
Тогда в далёком, я преступно скромный
Так глупо счастье отпугнул своё.
Кто виноват, что Вы уже любили,
И получил обманом Вас другой.
А я не знал, и этим Вы убили,
Так сладкий сердцу первый непокой.
Пусть… Ведь прошло… Вы отпринадлежали.
Зачем же было прошлое скрывать?
Ведь ненамеренно…, любя Вы продолжали,
Чужою будучи, мне сердце надрывать.
Я слепо брёл и преданной собакой
Послушно мордой тыкался в обман,
Как оступившись волк встревает лапой
В расставленный у дерева капкан.
Не Вы… Я бросил Вас тогда в усладу
Предубежденью, хоть потом и клял.
И лет, теперь не помню, сколько к ряду
Других улыбкой Вашей наделял.
Из многих кто теперь – и будут лучше,
Не утаив… Хоть будут не любить.
А Вы любили… Просто злополучный
Над нами демон занялся кружить.
И накружил тревогу снам и память,
Определив недолго рядом быть.
Но может тем, что стёрто между нами
И стоит в этом свете многим жить?
Вам, доброй ночи. Удивились – помнит?
Моя обида? Черти пусть её…
Тогда в далёком, я преступно скромный
Так глупо счастье отпугнул своё.
2016г.
Я там завяз
Я там завяз, совсем в другой стране,
которую бессовестно просрали
так в недалёком, но далёком прошлом.
Семидесятые опять приснились мне
в замызганном чепке ЖД вокзала,
где я, качаясь пьян, ругаюсь пошло.
Тягучим сном забрёл в Бахчисарай:
Наложницы, их яркие халаты.
Кальян. Вино и лущеный миндаль.
Чалма, павлиний азиатский рай.
Лик евнуха, смотрящего палаты,
И взор Марии в северную даль.
Я всё узрел, что Пушкин написал.
И, в общем-то, признателен Гирею,
что в чаши заключён любви фонтан,
где всё ещё творит печальный бал
большое горе, мрамор смертью грея,
которою дохнул жестокий хан.
Но мнилось, не приметил что-то гений:
сосуд с инжиром, вычурную вязь –
знак упоения и обречённой страсти;
неясную тоску арабских пений;
и то, что луч слезой случайной льясь,
обмана горечь освещает власти.
И будто в этом беспокойном сне
пишу, что на бумаге не посмею:
Не убиенной пленом, а себе
оплачен в мраморе возвышенный хвалебен…,
так я живу теперь не в той стране,
которой нет, в которой вроде не был.
Но там завяз – в есенинском вине,
в мертвецком мраке лермонтовской сакли.
Похоже беглый в каторжном краю,
в болото провалившись при луне,
смерть холит лёгкую нежданную свою.
Есть в этом правое, не так ли?
И хоть живу совсем не в той стране,
которая была недолгим домом,
я русский, сердце русское во мне
в том ангела и чествую поклоном.
2017г.
Осенние сны
Всякий раз, когда осины скинут золото
и река замрёт в оковах серебра,
на Голгофу сны насильно тащат волоком
и плетьми секут до раннего утра.
Так устроено – года стирают многое;
очень многих утеряются следы…
Затерять и сам себя не раз я пробовал,
И мечталось, затеряешься и ты.
Только вера неприметною церквушкою
Всё же вера, хоть забыта к ней тропа.
Вот и сердце непутёвое не слушает
И колотит, в бездне гибельной пропав.
Потому бреду тоскливой непогодою
В почерневшую церквушку у реки
И, как будто, неизведанное трогаю
Снам несбыточным и сердцу вопреки.
Пусть моей твоя рука так и не тронута.
Для другого пусть ресницы и глаза;
Я давно пустой надеждою спелёнатый
Непокой свой уместил под образа.
2017г.
Ведьма
Затянуло небо траурной вуалью,
месяц обернулся тучами как шалью.
Не мерцают звезды, украшая выси,
будто намекая; – Смертный, хоронися.
Спрятались собаки: не скулят, не лают.
Над рекой уснувшей ветер завывает.
Темнота глухая – утомилось солнце.
Свечкою мерцает лишь одно оконце.
За окошком дева косы расплетает
и с мохнатым чертом весело болтает.
Юница в наряде с расписным узором.
Дверь в избе закрыта кованым запором.
Помело девице подаёт хвостатый,
теребя оборки волосатой лапой.
В зеркальце лукавый шельма взор бросает,
