своего существования человек способен уничтожить саму жизнь. Страшные инстинкты живут в глубине нас. Они просыпаются в часы страха и безысходности. Человек жалок по своей природе. Он возводит вавилонскую башню, на вершине которой устанавливает моральные устои и высокую духовность. Но стоит только страху начать штурм башни, как на ее защиту бросают все, что с такими яростными доказательствами о незыблемости воздвигали на вершину. Правда, и сам человек спускается к подножию своего творения, где его ожидают самые низменные животные позывы.
Рвотный рефлекс отработал в штатном режиме, когда я попытался первый раз достать тушу зайца со дна ловушки. Второй раз только с трудом можно назвать попыткой перебороть естественный импульс изнутри наружу. И только с третьего раза я крепким хватом схватился за обвисшие уши и холодные лапки. В этот самый момент я понял, что происходит со мной. Ведь это жертва, которую я приношу богине, которая однажды заговорила со мной сквозь стену. Даже стена выступила в роли физического препятствия, а скорее всего в виде целого лестничного пролета между нашими положениями в обществе. Перезапуск франшизы «Красавица и чудовище» в современной обработке.
Мою ненависть к самому себе ослабил вкусный ужин. Так часто бывает, что еда заглушает крик изнутри, хотя бы на время перекуса. Со временем, поимка, разделка и готовка стали для меня обыденным мероприятием, к которому я относился как к должному. Человек способен привыкнуть ко всему. Это самый устойчивый паразит на Земном шаре, даже когда он идет против себя самого. Истребление себе подобных газовыми камерами, бытовыми свалками или кровавой диктатурой не приводит к вымиранию народностей, а наоборот провоцирует рост популяции.
Мы с Евой построили идиллию в лесной глубине, вдалеке от общества, только здесь имеется прочный для нее фундамент. Мы открыли новую страницу Бытия и погрузились на борт деревянного судна, способного избавить нас от порочного мира. Это наш побег из матрицы и Шоушенка одновременно. Это наша жизнь с чистого листа. Это чистая настоящая любовь.
Первый раз я признался в любви Еве в первую же ночь, когда мы твердо решили жить в доме ее деда. Под покровом темного небосвода я нашептал на ухо то, что зародилось во мне при первом взгляде. Я не мог это сделать днем при солнечном свете, так как был слишком труслив. Любовные дела всегда жаждут геройства. Я бы не справился один, мне нужен был союзник. Как и в ту ночь, когда я встретил Еву, мне помогала ночь. Лежа на импровизированной кровати из веток, листьев и купленной простыни, обнимая девушку моей мечты со спины, я прошептал признание на ухо, как будто скажи я это громче, вся магия этих слов раствориться в складках ушных раковин. Сознавшись во всем, я онемел в ожидании ответной реакции. Должно быть Ева не тянула с ответом, но мои ощущения расторгли связь со временем. Когда секундная стрелка прошла полный цикл оборотов по полю циферблата, проградуированного до бесконечности по заказу моей трусости, обладательница эталонной красоты обернулась ко мне. Даже сквозь темноту я разглядел эти правильные формы лица и ярко выраженные скулы. Наши взгляды встретились и слились воедино. Мои болотисто-зеленные очи буквально были поглощены бесконечно темными глазами. Больше всего привлекала та самая загадка, которая спрятана где-то в самой глубокой потайной комнате зеркала души. Даже небольшой еле заметный закругленный шрам на ее правой брови стал для меня необходимым символом красоты. После серьезного взора, напугавшего меня не на шутку, появился далекий намек на улыбку, выложенную манящими полными губами. Я не успел опомниться, как уже почувствовал ее горячее дыхание. Запах ее тела – это краеугольный камень на пути к парфюмерному совершенству.
– Я тоже тебя люблю – после этих слов меня парализовало. Мурашками по всему телу пробежался отказ всех органов за счет недоверия происходящему.
Сладкий вкус ее губ уничтожил последние клетки мозга, которые оказывали хоть какое-то сопротивление потоку эндорфинов. Неистовое возбуждение от интимной близости первой за мое существование подсобило моментальному оголению. Инициативу пришлось брать Еве ввиду неопытности партнера. Избыток наслаждения и страстных порывов разносились эхом среди одиноких деревьев, пробуждая похоть даже среди самых благочестивых млекопитающих. Истязая плоть, мы залечивали душевные раны. Мы дарили любовь не только друг другу, но и всему миру.
Выбор
Даже самые лучшие истории порой обрываются на ужасных обстоятельствах, делящих жизнь на «до» и «после». В оправдание судьбы, хотелось бы верить, что такого хода событий мы заслужили, но вера колеблется, все глубже погружая меня в пучину сомнений.
Выбор сам по себе не имеет никакой ценности, куда важнее его последствия. Только лишь за результат придется расплачиваться. Порой плата так высока, что даже опустившись на дно собственного кошелька, не удовлетворив тем самым надоедливых коллекторов, приходится закладывать единственное, что осталось – свою жизнь. Я был готов расплатиться на месте в тот самый день, там далеко в лесу. Моя готовность не иссякла и по сей день. Повернув бы время вспять я бы не задумываясь заключил договор купли-продажи с Люцифером, лишь бы исправить собственную ошибку.
Как обычно я шел по маршруту осмотра ловушек, не подозревая что потерял статус хищника. Я услышал два детских голоса, наполненных как положено в эти годы беспечностью и любопытством ко всему происходящему. Пригнувшись за бугром, я попытался на звук определить направление мальчишек, зашедших так далеко. Тихая и спокойная жизнь научила меня прислушиваться к тем вещам, на которые обычно не обращали внимания. Но когда я подтвердил свои домыслы визуальным наблюдением, я потерял себя. Что-то большое, гораздо больше, чем сердце, начало проворачиваться внутри моей грудной клетки. Эта боль буквально изнутри разрывало легкие, от чего я не мог глотнуть воздух. Ноги подкосились, а руки перестали слушаться, ударившись в безумный дикий танец, оттачивая глупый несуразный ритм. Как психически неуравновешенный, жертва самого плачевного из всех диагноза, я открыл рот и дергал им как рыба на суше. Я не мог ничего поделать с самим собой. Кто-то другой управлял моим телом, я потерял контроль. Последняя битва велась за разум, но горький привкус поражения уже назойливо омывал мои десна.
Я понимал, что путь мальчишек лежит через ловушку, которую я вырыл не для них, но для себя. Оба невиновных в моих душевных терзаниях были подвержены угрозе их жизни, а если кто-то и спасется, неминуемо оставшись калекой, то я не смогу его отпустить, ведь тогда начнется охота на нас. Я не смогу пережить расставание с Евой. Остановить я их тоже не мог. Кто-то из взрослых наверняка мог заинтересоваться рассказами
