– А вы не верите?
– Видите ли, когда я был маленьким… Впрочем, я считаю, это химия мозга. Мы же не можем дать точное определение этому состоянию. У всех оно разное.
– Шарль, я тоже раньше так думала. Вернее, меня убедили в этом.
– Марк?
– Не важно. Но теперь я могу сказать точно: когда люди говорят, что не верят в любовь, значит, у них болит в этой точке. Значит, и у вас там проблема.
– А у вас – нет?
– Мы так можем поссориться.
– Давайте не будем. Только… – Он серьезно смотрел на нее. – Как же слова Себастьяна?
– А он вообще не говорил о любви! Он говорил о молнии.
– Жозе, по-моему, мы оба валяем дурака.
– Вы хотите сказать – у нас с вами наступила любовь с первого взгляда, и мы не хотим в это верить?
– Я никогда такого не скажу. И особенно – вам.
– И слава богу!
– У нас с вами есть люди, с которыми мы так или иначе собираемся связать судьбу.
– Да.
– Мы не можем просто так вот броситься в объятия друг друга.
– Да.
– И весь этот разговор между нами – бессмыслен.
– Тогда какого черта вам надо в моей комнате?
– Вы сами меня не отпускаете.
– Да убирайтесь отсюда!
– С удовольствием! Только… Жозе, если честно, вы способны свести с ума. Вся ваша натура создана для того, чтобы соблазнять мужчин. От макушки до пят! И в то же время вы – умница! Вот парадокс.
– Давайте не будем отвлекаться. Уходите!
– Я уйду. Но сначала предлагаю эксперимент. Сейчас я докажу вам, что Себастьян был не прав. Никакого электричества между нами нет! – Он с совершенно невинным видом поднял ее со стула и снова начал целовать. Теперь он делал это не спеша, основательно, заставляя Жозе обливаться то холодным, то горячим потом. Через несколько минут, которые пролетели гораздо быстрее, чем положено, он отстранился. – Вы что-нибудь почувствовали? – стараясь справиться с дыханием, произнес он тоном хирурга.
– Нет! – храбро ответила она.
– Я же говорил, никакого электричества. Никакой молнии! А ну-ка, попробуйте теперь вы.
Жозе медлила. Если она сейчас попробует, эксперимент вполне вероятно продолжится в другой части комнаты, где стоит широкая постель. Отказаться? Характер не позволял ей отступать. Ладно, будь что будет! Она осторожно обвила руками его шею и тоже прильнула к его губам… Они стояли так очень долго, покачиваясь совсем не по экспериментальному. Ситуация выходила из-под контроля.
– Я ничего… Я ничего не чувствую, – прошептала она, расстегивая верхнюю пуговицу на его рубашке и обжигая его шею своим горячим дыханием.
– Вот и хорошо. – Его чуть дрогнувший голос отрезвил ее. – Значит, этот старичок просто развлекался на свой лад.
– Совершенно верно! – Она никак не могла попасть в рукав свитера, который Шарль только что пытался стащить с нее. Руки предательски дрожали.
Голос Шарля звучал спокойно и буднично, может быть чуть ниже, чем всегда, словно откуда-то изнутри души, но, в общем, вполне обыкновенно.
– Представляете, – он встал возле двери, – как сейчас переживает бедный Жак!
– Он думает… – Жозе осеклась. Что же она такое говорит!
– Да, он думает про нас бог знает что! Как и все остальные, впрочем. Ну… я пойду, Жозе? – Ей вдруг показалось, что он взбешен.
– Куда?
– Как куда? Спать, конечно! Я же вам обещал – проведем эксперимент и разойдемся. Будем считать, что он удался?
– Оо! Вполне.
– Значит, я могу идти?
– Я вас не держала.
– А я и не напрашивался.
– Тем более что нас ждут Марк и… Как зовут вашу невесту?
– Кого?
– Невесту. Вы же собираетесь жениться в апреле.
– Почему в апреле?
– Так вы же сказали через полгода. Я посчитала.
– Оперативно. Ее зовут Бетти.
– Отличное имя! – Жозе отвернулась к окну. – Вам правда пора идти, Шарль. Все остальное будет – перебор.
– Жозе, вам никто не говорил, что вы потрясающая девушка?
– Нет! То есть да, конечно.
– Так вот, я потрясен, Жозе. Просто потрясен нашим с вами разговором. Спокойной ночи! – И с грохотом хлопнув дверью, он ушел.
– Ну и дурак! – крикнула она вслед, но, не дождавшись ответа, улеглась прямо в одежде на кровать и стала смотреть в потолок. Голова была пустая и звонкая. Что с ней происходит?
Шарль спустился вниз, слегка натыкаясь на мебель, налил себе еще коньяку, расплескав его по столу, сделал маленький глоток и со злостью вылил остатки на пол. Потом он подошел к дивану, где они весь вечер просидели с Жозе, медленно провел рукой по ее подлокотнику и улегся на него, сложив руки на груди и глядя в потолок…
Утром Жак разбудил всех радостным известием: дождь закончился, автобус сейчас заработает.
– Ой, а мы уже привыкли, – сказала Люсиль. – Мне будет вас всех не хватать.
– Доброе утро, – раздался голос Себастьяна. – Я знаю от этого лекарство.
– Какое?
– Давайте раз в год будем встречаться здесь девятнадцатого октября, заколачивать двери и сидеть в доме двое суток. Если, понятное дело, Шарль не будет против.
– О! Это будет лучший ежегодный праздник в моем доме!
Жозе старалась не смотреть на Шарля, он тоже, казалось, избегал ее. Еще утром она собиралась отнести ему одежду, в которой проходила сутки и провела часть ночи в его объятиях. Теперь настала пора вернуться в свои джинсы и рубашку. Перед тем, как снять уютный свитер, Жозе минут десять нежилась в нем, терлась щекой о ворот, словно благодушно настроенная кошка Сицилия, и в какой-то момент подумала: а может, вообще его не отдавать? Оставить себе на память и носить на работу. У них все художники почему-то любят ходить в балахонах с чужого плеча, на четыре-пять размеров больше. Только одна она носила симпатичные костюмчики, в каких сидят на ресепшене.
Вспоминая свои ранние студенческие времена, когда она одевалась ярко и необычно, Жозе стояла в свитере Шарля, раскатав высокий ворот вверх, закрыв им лицо, и слегка пританцовывала. Вот чего ей не хватало в последнее время! Она истосковалась по свободной одежде! Ей надоело держать спину прямо, ходить по струночке и сидеть, красиво поджав ноги. Как сильно хочется развалиться в кресле полулежа, подобно многим ее коллегам, и крутиться на нем до посинения, задевая ногами все вокруг. У них в редакции это считалось медитативным занятием, когда в голову приходили оригинальные идеи…
А может, все-таки попросить?
– Г-хм, – услышала она мужской голос.
