Пришлось уходить за город, в леса и поля. Там тоже была еда. Снежок научился добывать даже большую еду: надо лишь быстро перекусить ноги, чтобы жертва не смогла убежать, а потом — горло. Большую еду можно есть долго. Снежку понравилось.
Однако чем дальше, тем больше росло внутри него неопределенное беспокойство. Пищи вдоволь, врагов нет, холод не терзает, ничего не болит — но чего-то не хватает, до зубовного скрежета. Хозяйки? Нет, хозяйку он почти и не вспоминал. Ну, была когда-то. Теперь Снежок совсем взрослый, обойдется и без хозяйки. Другая тоска его гложет, а какая — и не понять.
Этот дом стоял на отшибе. Значит, никто не помешает Снежку насладиться едой. А еда там точно есть: и большая, и маленькая. Сначала он съест маленькую. Он умеет тихо двигаться, никто и не заметит. А потом не торопясь справится и с большой.
Оттолкнувшись тремя мощными лапами — одна из четырех задних так и не действовала, но он привык и правильно рассчитывал усилие, — Снежок перемахнул через забор и плавно опустился на все шесть, пригнув голову. А это что?
Посреди двора замерцал белый светящийся силуэт. Зажглись красные глаза — такие же, как у него, Снежка. Длинные ноги, высокая холка, острые уши и зубастая пасть. Снежок прянул ушами, не веря. Неужели это свой? Или… своя?
Он бросился к этому чудному явлению, крича от радости — и одновременно от страха, что оно растает. Это же то, что он искал!
Тереза и Маэдо проснулись от дикого воя, донесшегося со двора.
— Что там за вопли? — нахмурился Маэдо, подняв голову от подушки.
Тереза скользнула к окну.
— Ты не поверишь. — Голос звучал изумленно. — Какое-то адское красноглазое чудовище, похожее на инсталляцию Винка как две капли воды, пытается ее поиметь!
Маэдо вскочил, отодвинул Терезу.
— З-зохен! Кажется, у него получается. У тебя ружье далеко?
— А это точно не какой-нибудь редкий вид, охраняемый законом? — засомневалась Тереза.
— Ты глянь, как он пасть раззявил! — Маэдо распахнул окно настежь. — Это чувырло любого эколога сожрет и не подавится!
Он наконец сообразил, что за ружьем надо бежать в подвал, а пистолет рядом, и сейчас как раз тот момент, когда стрелять из него можно и нужно. Прогремел выстрел. Чудище обиженно завыло, попыталось продолжить процесс, но второй выстрел отбил у него охоту. Зло рявкнув, оно перепрыгнуло забор и исчезло в кустах.
— Ни хрена себе прыгает, — впечатлилась Тереза.
— Зохен! — Маэдо принялся спешно натягивать штаны. — Перезаряди мой пистолет. И ружье тащи. Боюсь, не успеем.
— Куда? Зачем тебе этот сексуально озабоченный урод? Хочешь его шкуру на стену повесить?
— Он в ту сторону побежал. — Маэдо принял у Терезы пистолет и рванул вниз, она — за ним, кутаясь в халат. — Туда, где дом 7.
Без стекол, с полуслова поняла Тереза. И забор там — одно название. Белый монстр запросто попадет внутрь. Схавает Белека в один присест. Или трахнет сначала? Каким бы козлом ни был сосед, нельзя такое допускать.
Она метнулась за ружьем, бросилась догонять Маэдо, но он уже был далеко впереди. Это все из-за беременности, с досадой подумала Тереза. Совсем я стала неповоротливая. Чего доброго, если чудище нападет, и увернуться не сумею… Вот паскудство! Терезе сделалось страшно. Не до такой степени страшно, как было у маньяка: как-никак у нее ружье, — но все же…
Маэдо как в воду глядел. Белая тварь запрыгнула в одно из окон дачи номер 7 и быстро нашла единственное живое существо, спящее там. В противоестественные отношения вступать не стала: Белек был вовсе не похож на самку монстра. Зато он походил на еду. Твари надо было восстановить силы, утекающие с каждой каплей крови из лапы, которую пробила пуля. На координации движений ранение не сказалось: эта лапа и так не гнулась. Монстр ловко приземлился на кровать, содрал одеяло с жертвы и перекусил ей икру чуть выше щиколотки.
Белек заорал в ужасе. Ничего себе, пробуждение ото сна! Маэдо посочувствовал ему всем сердцем, появившись в дверях и сходу всаживая в чудовище одну пулю за другой. Монстр зашипел от боли. Ступня Белека выпала из пасти. Но умирать чудовище не хотело. Вновь разинуло свою жуткую лесопилку, нацелившись на вторую ногу.
И тут, запыхавшись, влетела Тереза с ружьем. Громыхнул выстрел; тяжелая пуля пробила лобовую кость и, застряв в мозге чудовища, отбросила его с кровати. Красные глаза затуманились.
— Офигеть собака Баскервилей, — промолвила Тереза, наклоняясь к поверженной туше и щупая холку. — Откуда ж ты такая взялась?
Снежок узнал женский голос. Женская рука снова гладила его. Хозяйка? Теперь все будет хорошо. Она заберет его домой. Он подался всем непослушным телом под теплую руку и закрыл глаза.
Маэдо бегал по дому, ругаясь и поминая зохенов:
— Где тут зохенов холодильник? Тереза, оставь чудовище. Я понимаю, оно тебе милее, чем этот мерзкий господин Белек, но его еще можно спасти. Господина Белека, я имею в виду! Перетяни ему икру. И найди какой-нибудь пакет для ступни, в этом зохеновом бардаке зохен ногу сломит! Я сейчас подгоню машину, с мигалкой поедем.
Белека довезли вовремя. И ступню — в отдельном пакетике со льдом. Монстр не сильно пожевал ее, врачи обещали пришить. Хромать, конечно, будет, и шрам останется. Но это ерунда, даже заявление на жену отзывать не придется: хромота не врожденная, на генетику не влияет, на способности к обеспечению супруги и деторождению не сказывается. Вот если бы не пришили, тогда беда: потенциальный жених должен иметь все части тела, предусмотренные исходной конструкцией, в надлежащем количестве. Или даже лишние: например, зеанские ведьмы, подвергавшиеся три века назад гонениям на родной планете и массово бежавшие в Тикви, имели небольшой хвостик, которым теперь щеголяет немалая часть тиквийского населения: зеанки оказались плодовиты, а признак доминантным.
Белек пребывал в сознании и четко понимал, кому обязан. Сумасшедшей соседке и проклятому офицеру службы охраны безопасности. Если бы не их дурная привычка лезть в чужие дворы, держать при себе оружие и стрелять из него, чуть что, перевариваться бы Белеку сейчас в желудке монстра. Он сам, по своей инициативе, отсчитал им еще восемь тысяч сверху, признавая, что его жизнь не может стоить меньше, чем стекла в доме. Но решимость продать зохенову дачу, покинуть Риаведи навсегда и никогда больше не видеть ни госпожи Ильтен, ни господина Маэдо, ни дурацкого ребенка — любителя мячиков — лишь укрепилась. К зохенам.
Возвращались Тереза и Маэдо, не торопясь. Пообедали в кафе у больницы, на заправке купили сок.
