Она опустилась ниже. Темные волосы ореолом рассыпались по его плоскому животу, глаза сверкали, а губы зазывно полуоткрылись. Все еще смотря ему в глаза, она лизнула головку, и он содрогнулся, а когда ее нежные губы накрыли его плоть, вбирая ее в теплое нутро, Кэймрон не выдержал.
Слишком долго он ждал ее. Оттолкнув Яффу, он уложил ее на спину, зажав в руке пульсирующий член.
— Я кончу на тебя, — прорычал он.
Не вопрос — утверждение. Она кивнула, нетерпеливо глядя на него.
Одно движение ладонью, и Кэймрон издал звериный рык, содрогаясь. Его обессилевшая невеста не могла отвести от него взгляда, наслаждаясь этим чувственным зрелищем.
Когда все закончилось, Кэймрон отнес ее в ванную на руках, а после — закутал в полотенце и уложил в кровать. Разомлевшая, счастливая Яффа лениво потянулась, пока он устраивался рядом.
— Расскажи о себе, невеста, — потребовал Кэймрон, подтягивая ее к себе и собственнически обнимая.
— Что ты хочешь знать?
— Все, — ответил он. Его пальцы скользнули по ее щеке, гладя нежную кожу. — Что ты любишь, чего боишься… Я хочу знать все.
Яффа прикрыла глаза, задумалась.
— Все? Я… В общем-то, моя жизнь довольно скучна и однообразна. Всю жизнь я прожила в Хэйвене, вместе с другими волшебницами.
— А твои родители?
— Умерли. Они были обычными людьми, — добавила она. В ее глазах появилась грусть. — Это было давно.
— Разве волшебницы не бессмертные существа? — нахмурился Кэймрон. — То есть, твои родители должны были быть…
— Не обязательно. Наши Дары и бессмертие — подарок Великой Медеи. Она может одарить любую, кого сочтет достойной. Бывает и так, что ее выбор падает на ребенка смертных.
— Сколько тебе лет?
— Больше, чем ты думаешь. А тебе?
— Триста, — ответил он. — Так сколько? Ты выглядишь очень молодой.
— Мое бессмертие началось в двадцать, — улыбнулась Яффа. — Раньше, чем у остальных волшебниц. С тех пор прошло пятьдесят лет.
Обычно они застывали в возрасте двадцати четырех — двадцати шести лет, но некоторые прекращали стареть в юном возрасте. Например, Анхель — по слухам, она стала бессмертной в девятнадцать.
— Значит, тебе семьдесят, — проговорил Кэймрон. Его невеста так молода. — Ты еще совсем малышка.
Она нахмурилась.
— Я не малышка. Волшебницы рано взрослеют. Мы постоянно находимся в состоянии войны с вампирами, и к тому же нам приходится решать многие проблемы алвианцев…
— Кстати о них — что ты делала в том храме? — перебил ее Кэймрон.
— Это… Мое задание, — осторожно пояснила Яффа. Кто знает, как он отреагирует? Вдруг разозлится и захочет ее защитить?
Наверняка захочет, решила она, глядя на него. Даже сейчас, лежа с ней в кровати, Кэймрон казался суровым и настороженным, а его руки держали ее так крепко, словно он боялся, что она исчезнет.
— Задание какого рода? — нетерпеливо поинтересовался он. — Что ты должна сделать?
Лучше ему не знать о Тлалоке, подумала Яффа. Вряд ли ему понравится, что его невеста должна принести себя в жертву. Скорее, он будет в ярости.
Поэтому она соврет.
— Я должна избавиться от фанатиков, приносящих в жертву людей.
— Убив их?
Кэймрон сдвинул брови.
— Ты не должна никого убивать. Я имею в виду… Теперь тебе необязательно это делать. Ты — моя пара, и я способен тебя защитить. И освободить от всех этих… Заданий.
Он думает, что она делает это по принуждению? Яффа высвободилась из его объятий, положила одну руку ему на грудь.
— Ты не понимаешь, — мягко сказала она. — Это задание очень важно для меня. Я делаю это по собственной воле.
— Но ты такая хрупкая, — запротестовал Кэймрон. — Я не допущу, чтобы ты подвергала себя опасности. Здесь, в Бразилии, ты должна опять пойти в храм?
Она кивнула.
— Я пойду с тобой.
— Нет.
— Это не обсуждается, колдунья. Я пойду с тобой или запру тебя. Одна ты не пойдешь.
Яффа скрипнула зубами от злости. Что он о себе возомнил? Если остальные узнают, что ей помогал вампир… А если он снова сорвет ритуал? Она бессильно вздохнула. Нельзя этого допустить.
— Яффа? — позвал ее Кэймрон, обеспокоено глядя на нее. — Что с тобой?
— Ничего, — она вымученно улыбнулась. Время еще есть, она что-нибудь придумает.
Но следующий его вопрос поразил ее в самое сердце.
— Почему тебя называют Сломанной?
Она в панике таращилась на него, пока ее мозг лихорадочно пытался придумать ответ. Кто вообще сказал ему ее прозвище?
Ах, да, точно. Кибела. Сумасшедшая сука.
— Потому что так и есть, — наконец ответила она. — Я дефектная.
Ее грустный вид и печальные глаза поразили Кэймрона в самое сердце. Он нахмурился и потребовал ответа:
— Что ты имеешь в виду? У тебя нет никаких изъянов. Боги, ты совершенна.
Так оно и было — его невеста казалась произведением искусства, олицетворением женской красоты. О каких дефектах могла идти речь?
— Я родилась не такой, как остальные волшебницы. У меня… Особый Дар, — призналась она тихо. — Но я не хочу говорить об этом.
Вот почему ей так нужно завершить свое задание. Если она справится, то будет ничуть не хуже остальных сестер. Если нет — так и останется белой вороной.
— Хорошо, — согласился Кэймрон. — Мы поговорим об этом в другой раз.
Яффа медленно кивнула. Никакого другого раза. Она не сможет объяснить вампиру, что именно из-за ее Дара он потеряет свою невесту.
Боги, это наверняка разобьет ему сердце. Из всех историй, что она слышала, вампиры, оставшиеся без пары, заканчивали жизнь самоубийством.
Она сглотнула. Что, если Кэймрон поступит также?
Но с какой стати ее волнует это так сильно?
— Расскажи мне что-нибудь еще. Например, про свою королеву. Ты боишься ее?
Все боятся Анхель. Яффа пожала плечами, и прислонилась спиной к стене, придерживая простынь на обнаженной груди. Кэймрон лежал рядом, и, если честно, вид его великолепного тела немного смущал ее.
После того, что она только что сделала?
Усмехнувшись своим мыслям, Яффа ответила:
— Анхель — добрая королева. Она печется о своих подданных, и никогда не оставит их в беде. Но вместе с тем она жестока.
— Разве может быть добрым тот, кто жесток?
— Эта ее черта касается только…, — Яффа задумалась, подбирая слова, — ладно, я расскажу тебе. Ты знаешь, что мы воюем с демонами?
