Кошусь на водителя, он уверенно держит руль, сосредоточенно смотрит на дорогу. Между бровями застыла морщинка, которая указывает на глубокие думы. И я подозреваю, о чем он думает.
— Омар приставлен к нам с Мадиной. Это было условие папы, иначе бы он не отпустил меня в Англию.
— А кто второй?
— Это его друг. Они всегда все делают вдвоем, — прикусываю язык, так как меня награждают странным взглядом. Немного подумав, понимаю, что мой ответ звучит немного неправильно.
— Они друзья. Не геи. Если ты подумал об этом.
— Мне плевать, кем они друг другу приходятся, — машина довольно резко дергается в сторону, я вжимаюсь в сиденье. Кажется, товарищ злится. Во всяком случае губы сжаты в тонкую линию, в глазах арктический холод. Красивый, даже в гневе.
— А ты на кого похож? На папу или на маму?
— Что? — мой вопрос его удивляет. Смотрит немигающим взглядом, догоняет смысл. Усмехается. — Говорят на отца.
— А я похожа на маму.
— Такая же болтливая?
— Такая же красивая.
— А кто тебе сказал, что ты красивая? — насмешливо кривит губы, награждает меня ехидным взглядом. Я вспыхиваю и бью кулаком ему в предплечье. Легонько, но возмущенно. Он смеется, откровенно веселится. Его смех снижает градус напряжения в салоне машины. Я расслабляюсь. Все же, когда он веселится, с ним приятнее иметь дело.
— Ты проголодалась? Я знаю одно местечко. О нем стараются никому особо не говорить, так как столики и без рекламы всегда заняты.
— Заинтриговал.
— Только адрес не запоминай.
Я задерживаю дыхание, потому что он его задумчивого взгляда внутри становится волнительно и как-то не так. Ерзаю на сиденье и одергиваю подол платья. Длина резко стала короткой. Поднимаю руку, чтобы поправить волосы, заправить часть за ухо. Облизываю губы, смачиваю языком уголки. И сердце гулко бьется в груди, заставляет волноваться без повода. Когда Саит смотрит на меня, я не отвожу глаза в сторону, все тело покрывается мурашками.
Мы приезжаем к какому-то неприметному ресторану. Зря он переживал, что запомню адрес. Спроси по каким улицам мы ехали, не отвечу. Как приличная девушка, жду, когда мне откроют дверь. И Саит не разочаровывает, он даже руку протягивает, помогая мне выйти.
— Видок не очень.
— Главное еда. Я тебе гарантирую, что пальчики оближешь. Пойдем? — его рука сама собой оказывается на моей талии, его ладонь прожигает через тонкую ткань платья. Передергиваю плечами, пытаюсь справиться с чувствами без названия. Идем с ним в ногу. Мне кажется, что со стороны мы похожи на влюбленную парочку. От этой мысли я сбиваюсь с шага, испуганно кидаю на парня настороженный взгляд. Кажется, херней страдаю только я, Саит не замечает мою растерянность, неуклюжесть. Или делает вид, что не замечает.
Неожиданно, как джин из бутылки, перед нами появляется черноволосый, темноглазый мужчина на входе в ресторан. Он очень похож на араба. Доброжелательно нам улыбается, я тоже улыбаюсь, чем его немного смущаю.
— Салам алейкум, Салих! Как дела?
— Салам алейкум, Саит. Все хорошо. Столик на двоих? — на меня ноль внимания. Кому-то это покажется невежливым, но я понимаю, что мужчине не принято пристально разглядывать спутницу своего знакомого.
— Найдем. Как отец?
— Был в здравом уме и здоров. Возьми и позвони ему сам.
— Саит! — я улавливаю в тоне Салиха осуждение, Саит притворяется глухим. Хм, кажется у кое-кого конфликт с родителем. Ничего удивительно, он вспыльчив, хоть и старается держать себя в руках.
Нам находят столик, подают меню и оставляют. За соседним столиком сидит семья, где женщины в платках, с закрытыми руками. Смотрят на меня осуждающе. Я поправляю на плечах платье, прикрываюсь папкой меню. Неудобно как-то. Если бы знала, что приеду в арабский ресторан, взяла куртку.
— А почему мы пришли в этот ресторан? Тут по-особенному кормят? — пробегаюсь глазами по ассортименту. Многие названия блюд мне незнакомы.
— Во-первых, я голоден и предпочитаю есть в проверенных местах. Во-вторых, мне кажется, что арабская кухня тебе зайдет.
— Ты араб? — присматриваюсь. С большой натяжкой его можно принять за друга шейха арабских эмиратов. Кожа смугла, возможно часто бывает на солнце. Волосы темные, но не иссиня-черные. Глаза голыбые, у восточных мужчин чаще карие, но это, конечно, не показатель. Не похож он на араба, могу с ним по этому повода поспорить.
— Нет. Давай не будем о личном. Договорились?
— Боишься довериться?
— Откровенный разговор — это как занятие любовью. Он заставляет обнажиться, а я не люблю быть голым, — хлопает папкой, улыбается. — Даже перед такой очаровашкой, как ты.
— А ты умеешь напустить туману для загадки, но согласна, давай без личных тем. Тогда я хочу попробовать… — еще раз пробегаюсь глазами по меню, называю несколько блюд. Саит диктует подошедшей девушке наш заказ, а потом мы вдвоем погружаемся в свои телефоны. Только вместо того, чтобы рассматривать события своих друзей в социальных сетях, я изучаю перед собой молодого мужчину.
У меня по-прежнему мурашки при взгляде на него. Впервые со мной такое. Мне нравились мальчики в школе, став постарше, я встречалась, но ни один своим видом не пробуждал во мне странный огонь. Его тепло сконцентрировано в области живота чуть ниже пупка. И я знаю, что это во мне будит сидящий напротив молодой человек. Взгляд замирает на его губах. На вид чувствительные, манящие. Так и хочется приникнуть к ним и попробовать на вкус. Мне хватает воображения представить, и от картинок перед глазами жар становится сильнее и устремляется вдруг вниз. Вздрагиваю, когда неожиданно встречаюсь с пронзительно голубыми глазами. Саит смотрит, не мигая. У него в этот момент невероятно выразительные глаза, ресницы незаконно длинные и густые. Зависть.
Что-то странное сейчас происходит между нами. Невозможно подобрать название, но невидимые ниточки тянутся от нас, переплетаются, завязываются в прочные узелки между собой. Это происходит против нашей воли, это просто есть. И судя по темнеющему взгляду голубых глаз, то, что испытываю я, испытывает и он. Было время, читала про родственные души, про половинки, про всякую ерунду о том, что двое находят друг друга в этом мире. Что это чудо. Я этому не верила и не верю, только узелки завязываются все сильнее и сильнее. Не развяжешь, только разрежешь с кровью, вырвешь с мясом.
— Поехали ко мне? — вопрос не звучит, как вопрос. Он утверждение. Он факт.
— Поехали.
Если папа узнает, на что я сейчас согласилась. Если Мадина узнает, куда и с кем я поехала. Если об этом расскажут дедушке… Меня назовут сумасшедшей дурой и будут правы. Нормальная девушка в здравом уме и с крепкими принципами не сядет в машину к незнакомому парню, не согласится на второй день знакомства на его приглашение поехать к нему. Но это явно не про меня. Сейчас я сижу в черном седане, который похож на грациозного хищника, как и его водитель. Ноги плотно свожу, подол платья одергиваю, прикусываю губу. И страшно, и до трясучки волнительно.
