Тина притянула к себе Закари за пуговку рубашки и прошептала:
— Я узнала эти духи, это «Фруктовое сумасбродство».
— И что? — сухо осведомился Зак.
— Ты видел, как она одевается?
— Я не слепой.
— Ты уверен, что она в себе? — обеспокоенно спросила подруга.
— Как я могу быть в этом уверен? — резонно отпарировал друг.
— Будь осторожен, Зак. Будь осторожен, — взволнованно прошептала Тина.
— Чего ради? — отчаянно бросил он и побежал догонять Эбби, оставив верного друга Тину в совершенном недоумении.
К полудню стилисты притащили все наряды в магазинной упаковке в роскошный номер, где планировалось проведение первой фотосессии со специально приглашенным знаменитым фотографом. Спорили, в какое платье обрядить модель для создания наиболее роскошного облика отдыхающей.
Визажисты корпели над фарфоровым личиком Абигейл.
Специалисты торопились, чтобы не заставлять ждать фотомастера, который должен был появиться с минуты на минуту. Эбби просто нервничала. И лишь Закари Форрестер казался самым спокойным. Он с несколько отрешенным видом наблюдал этот хаос.
Решено было для начала сделать снимки гостьи отеля в интимном полумраке элегантной спальни. Абигейл нарядили в ночную сорочку из белого шелка с тонкими гипюровыми вставками, покрыли ее нежную кожу мерцающим составом, завили рыжие пряди мягкими волнами. Ее серые глаза смотрелись по-кошачьи пронзительно, губы призывно алели в полумраке. Ей велено было прилечь на постель поверх атласного белья. Вокруг нее сновали ассистенты фотографа, поправляли локоны, художественно сминали простыни, наводили бутафорный лоск, ставили свет, делали пробные снимки, заставляли менять позы и мимику, суетились, раздражались, сердились, отчаивались, восторгались, после чего все переиначивали. Затем, когда все без исключения уже чувствовали себя изможденными, объявили перерыв. При этом Эбби осталась возлежать на огромной постели на великолепных шелковых простынях. Закари впервые приблизился к ней.
— Что скажешь? — спросила его молодая женщина, откровенно красуясь перед ним.
Он столь же беззастенчиво разглядывал ее своими потрясающими голубыми глазами.
— Ты умеешь раздеть женщину нетривиально, — пошутила Эбби, озадаченная его стоическим молчанием.
Закари едко улыбнулся.
— Рад, что ты вошла в роль. Удачи. Увидимся завтра.
Сказав это, он удалился.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Теперь у Зака был дом. Кухня, которую предстояло лишь снабдить оборудованием, и две спальни, полностью отремонтированные и обставленные. Были еще и две ванные комнаты, которые он считал вершиной своего реставрационно-строительного мастерства.
Да, у него был дом, но он не собирался делить свое возрождаемое из руин жилище ни с одной из женщин.
И пусть Зак безумно хотел эту чудную Эбби, он и представить не мог, что она станет хозяйничать на его кухне, спать в его спальне, мыться в его ванной. Это исключалось. Прошло то время, когда он мог связывать свою судьбу с судьбой другого человека, когда она впустил женщину в свою жизнь в полной уверенности, что и она распахнет перед ним двери своего доверия. Это оказалось всего лишь иллюзией, и в результате Зак потерял Диану. Потерял, но до последнего дня не утратил любви к ней. Правда, из любви чувственной и безудержной она превратилась в своего рода восхищение перед недостижимым идеалом, хотя лучше бы было наоборот. Да, в браке у них были моменты щемящего единения, но эти короткие эпизоды лишь растравляли его душу.
Зато теперь он был сам по себе. Снова, что называется, взял жизнь в свои руки. Полностью отдался любимому делу, затеял и новое, которое оказалось не менее захватывающим. Поставил перед собой сложнейшую задачу — в одиночку восстановить полуразвалившийся особняк. Точно так же, как он восстанавливал собственную полуразвалившуюся судьбу.
И все же, как только он заинтересовался этой рыжей женщиной, у него опять появилась новая цель. Зак испытывал сильнейшее желание овладеть ею, даже если ради этого придется пойти на какие-то компромиссы.
Он даже пригласил Эбби к себе в особняк «Козерог» на барбекю, обосновав это тем, что нужно отредактировать некоторые документы, регламентирующие их сотрудничество. Разумеется, Эбби согласилась.
Она приехала и поразилась тому, как стремительно преображается дом, как безнадежность запустения меняется на сдержанное благородство облика.
Рядом с пышным одичалым садом под буйными листьями пальм на террасе был поставлен небольшой обеденный стол, застланный крахмальными многослойными скатертями. Стол был накрыт на двоих, очень элегантно и как-то даже интимно. Меньше всего это походило на барбекю.
— Вина? — предложил хозяин дома.
— Спасибо, — кивнула Абигейл Сеймур, приняв из его руки бокал. — Как же здесь красиво! — восторженно проговорила она.
— Ты имеешь в виду дом, сад или Квинсленд? — шутливо уточнил Закари Форрестер.
— Представь, все вместе! — охотно ответила Эбби.
— В Квинсленде я прожил всю свою жизнь. Привык, наверное. А дом и сад действительно бесподобны, — согласился он.
— И становятся все прекраснее с каждым днем, — сделала гостья комплимент мастеру.
— Любишь барбекю? — спросил ее Закари, переворачивая щипцами куски мяса на решетке.
— Наверное, — неопределенно ответила молодая женщина, внимательно наблюдая за ним.
Зак вопросительно посмотрел на нее.
Абигейл пожала плечами и сказала:
— Мне было тогда года четыре… Мама затеяла пикник для меня и моей маленькой сестренки. Она развела открытый костер, мы поджаривали хлеб на длинных таких вилках. Было так необычно… Запомнилось, — поделилась драгоценными воспоминаниями Эбби. — Сейчас, с высоты возраста, я понимаю, что придумала она это потому, что нам электричество отключили за неуплату, — горько добавила гостья.
— Вы нуждались? — осторожно спросил Закари, ненадолго оторвавшись от стряпни.
— Да… Я никогда не знала своего отца, а мамы моей не стало вскоре после того пикника…
— И как же ты?..
— Меня удочерили. До последнего времени я жила со своими приемными родителями. Когда я увидела в Интернете объявление о том, что сдается особняк в Квинсленде, идея переехать сюда и начать самостоятельную жизнь захватила меня. Бывают такие вещи или явления, которые способны вдохновить на самое рискованное решение. Так случилось и со мной.
— Ты упоминала младшую сестру…
Абигейл кивнула. Она отставила бокал с вином и быстро-быстро заморгала, чтобы не позволить себе расплакаться.
— Я не видела ее с тех пор, как не стало нашей мамы. Социальные служащие разделили нас и отдали разным опекунам… Зачем я тебе все это рассказываю? — спросила она, переведя дыхание. — Тебе чем-нибудь помочь?
