Я нагибаюсь над сидящим в мягком пуфе Мишке и сзади, чтобы не мешать, обнимаю его. Он не реагирует.
- Ты можешь на паузу нажать? - спрашиваю я.
Он цыкает языком, демонстративно вздыхает и поворачивается ко мне. Смотрит при этом в сторону.
- Что? - спрашивает он тоном "Отвали".
- Ну чего ты злишься?
- А ты сама подумай, - переводит он на меня взгляд и поводит плечом, давая понять, что не хочет, чтобы я его обнимала. Убираю руки и сажусь рядышком, на диван.
- Ты звонил по поводу работы? - интересуюсь я.
- Звонил, - цедит он. - Не возьмут.
- Почему?
- Не подходит им моя кандидатура.
- Это я поняла. А почему не подходит-то?
- Опыта мало, говорят. Ещё там чё-то. Типа они не уверены в том, что мне это нужно и всё такое.
- А чего ты их не переубедил?
- Да пошли они в жопу! - раздражённо восклицает Мишка. - Ещё я буду, блин, бегать за ними! И так это собеседование оттягивали неделю, резюме моё никак не могли прочитать сразу, так ещё и претензии какие-то предъявляют на тему моего внешнего вида!
- Погоди, - мягко останавливаю его я. - Какого ещё внешнего вида?
- Ну, типа одежда мятая им не понравилась. Да забей.
- В смысле, мятая? - удивляюсь я. - Я же тебе всё погладила и оставила у кровати!
- Да я пролил кофе на рубашку и надел в итоге мятую немножко. А там жарко было и когда пиджак снял, было не очень аккуратно.
- А чего ты не погладил новую? - поражаюсь я.
- А когда бы я её погладил-то, Оксан? - злится Мишка. - Я спешил уже, надо было из дома уже выбегать! Я потому кофе-то на себя и пролил, что торопился выбегать уже!
- Ясно, - тихо вздохнув, говорю я. - Завтра куда поедешь?
- Никуда, - огрызается Мишка и поворачивается к телевизионной панели, где на паузе стоит игра.
- Почему? - не отстаю я.
- Не хочу.
- Миш, нам надо квартиру оплачивать. И моей зарплаты не хватит нам на зимний отпуск, если ты не устроишься на работу.
- Опять ты начинаешь? - снова поворачивается ко мне Мишка, на этот раз более резко. Глаза прищурены, ноздри расширены, губы поджаты. Злится. - Какой нафиг отпуск? Я тебя вообще не вижу. Ты целыми днями на работе своей! Целыми днями! Ты начни хотя бы выходные со мной вместе проводить нормально, а потом уже про отпуск говори! Пол дня спит, потом пол дня домашние дела делает. Нормальненько мы отдохнули на выходных!
- Миш, я устаю вообще-то...
- Да я тоже устаю из-за этих резюме и поездок по офисам бесконечных! Только я вот жду тебя дома, а ты хрен знает где торчишь по вечерам!
- В смысле - "хрен знает где"? - завожусь я. - Я в офисе вообще-то была!
- У тебя до шести рабочий день? - прищуривается Пупс.
- Да.
- А какого хрена тогда ты там торчишь до восьми? Я может вместе с тобой хотел резюме переписать своё! И обсудить список компаний, в которые его нужно будет подать!
- Давай обсудим, - примирительно говорю я.
- Ага, - сердито говорит он. - Обсудили уже.
- Пупс, пойдём есть, а? - вставая с дивана и беря его за руку, нарочито бодрым тоном, чтобы прекратить эту надвигающуются бурю, говорю я.
- Не хочу.
- А я что-нибудь вкусненькое сейчас приготовлю. Будешь тушёное мясо с фасолью? И салатик из помидорок?
- Помидоры закончились, - бурчит Пупс. - Я последний часа три назад съел.
Но джойстик на пол кладёт и с пуфа поднимается. Я улыбаюсь ему, он отвечает плохо сдерживаемой улыбкой и мы идём на кухню.
Постепенно настроение приходит в норму и к моменту, когда мы садимся за стол есть, мы уже вовсю шутим. Пупс вообще парень очень позитивный, весёлый и обаятельный. Наверное, именно поэтому я и влюбилась в него когда-то. А вот выглядел он тогда иначе - сейчас заметно располнел. Но всё равно - красавчик. Особенно, когда не злится на меня и не вредничает.
- Мама звонила, - говорит Пупс. - О тебе спрашивала. Что ты, как ты, всё такое.
- Привет ей передавай, - прожевав фасоль, говорю я. - А что ты ей сказал?
- Передам. Сказал, что ты вся в работе.
- Поняла, - отвечаю я и решаюсь наконец поговорить: - Вот, кстати, по поводу работы... пупсенька, слушай... Ты, главное, не злись только, ладно?
Он замирает с вилкой в руке и внимательно смотрит на меня.
- В общем, - говорю я, - я с тобой посоветоваться хотела...
- По поводу? - чуя неладное, щурится он.
А я даже и не знаю, как сказать. Мишка напрягается так, что я прям уже жалею, что этот разговор завела. С другой стороны - обсудить-то нужно, иначе как?
- Миш... В общем, у меня сейчас очень важный проект. Ну, тот, о котором я тебе говорила. Сеть кофеен-кондитерских.
- Так. И чё?
- Я с заказчиком встречалась утром.
- Помню, ты говорила, да.
- Ну, вот... В общем, он готов работать со мной, но при одном условии. И я вот честно - настолько в осадок выпала из-за этого условия, что даже не знаю, как тебе говорить об этом.
- Он тебе переспать с ним предложил, что ли? - напряжённо спрашивает Мишка.
- Нет, нет, ты что! - прикладывая руку к груди, восклицаю я и Мишка облегчённо выдыхает. - Но как бы тоже предложение не очень обычное...
- Да говори уже! - не выдерживает Мишка, - Чё ты тянешь кота за яйца?
- Он хочет, чтобы я добавила на его выставку свою фотографию. В смысле, там будет много фоток, небольших и огромных, чуть ли не во всю стену, и так будет много... эм... эротических фотографий. Это выставка "Восемнадцать плюс". Как бы смысл в том, что эти кофейни - места для свиданий, и выставка должна отражать атмосферу романтики, соблазна и чувственной нежности, перекликающейся со вкусом главного десерта, одноимённого названию сети этих кофеен-кондитерских - тирамису.
Всё это я выпаливаю единым махом и чувствую себя так, будто в начале этого спича нырнула в море, на глубину. А сейчас словно вынырнула, чтобы вдохнуть побольше воздуха.
- Я чё-то не понял, - медленно говорит Мишка. - Чё он хочет-то?
- Он хочет, чтобы я сфотографировалась для его выставки голой и чтобы я эту фотографию выставила в главном зале. Лица моего видно не будет, фотография будет отвечать общей концепции и не будет похабной. Стиль "ню".
- Чего-о, бля? - вопрошает Пупс.
Мишкино лицо производит по обыкновению впечатление добродушия, но сейчас оно, мясистое, немного располневшее за последние полгода, багровеет от нарастающего гнева и это выглядит скорее отталкивающе, чем пугающе. Я спешу его успокоить, просто чтобы не наблюдать эту гримасу. Она настолько неприятна, что мне хочется встать из-за стола и выйти из кухни. Если Мишка сейчас и напоминает пупса, то вовсе не в игривом смысле, а скорее как уродливое пластмассовое подобие младенца.
