— Одиннадцать лет.
Алекс присвистнул.
— Наверное, тебя невкусно накормили тогда.
— Точно. А на десерт подали мое разбитое сердце.
— Плохое окончание обеда и отношений.
— Угу.
Их взгляды встретились лишь на миг, а потом одновременно замерли на губах друг друга.
— Что же произошло? — спросил Алекс.
— Я была слишком молода и неопытна, чтобы разглядеть знаки. Я недавно потеряла маму и сильно тосковала. Красивый мужчина, приехавший на остров по делам, уделял мне много внимания. И купилась на его сладкие слова и обещания.
— Красивый женатый мужчина, я полагаю.
— Ты угадал. — Амелия вздохнула. — В Милане у него остались двое маленьких детей. Их фотографии выпали из его бумажника. Я увидела их. Он конечно, оправдывался, как всегда поступают в таких случаях. Говорил, что жена его не понимает, что они давно не живут как супруги и так далее.
— И как тебе удалось это пережить?
— Я ушла в монастырь.
— Ты шутишь?
— Нет.
Молчание.
— И ты собиралась принять постриг?
— Я всерьез рассматривала такую возможность.
— Но передумала?
— Обет безбрачия меня не обременял, а вот обет молчания — да.
Алекс рассмеялся.
— Могу себе представить. Значит, ты ушла и: монастыря и стала медсестрой?
— Да. Я хотела как-то изменить свою жизнь. Служить другим людям, а не прятаться за высокими монастырскими стенами.
— Не все монахини живут в монастырях, — заметил Алекс. — Я знаком с несколькими, которые работают в Красном Кресте или преподают в школах.
— Да, но я заскучала по отцу и братьям через три года. Я решила, что могу принести больше пользы на Нироли, работая в местной больнице.
— А тебе не хотелось применить свои знания в частной клинике, где платят намного больше?
— Нет, никогда. Мне кажется чудовищно несправедливым, что богатеи получают лучшее лечение, чем менее обеспеченные представители-общества.
— Это проблема, всех развитых стран. Те, кто может позволить себе лучший уход, часто меньше в нем нуждаются, чем те, кто не способен платить большие деньги.
— Поэтому ты здесь?
— Да. Я подумал, было бы неплохо обучить здешних кардиологов своей технике. Ты собираешься постоянно жить на Нироли? — неожиданно поинтересовался он.
— Не уверена… — Амелия подняла бокал и посмотрела на оставшееся в нем вино. — Я бы хотела путешествовать, посмотреть мир, но сейчас у меня есть обязательства.
— По отношению к отцу и братьям?
— Да… все изменится, когда отец… уйдет. Но сейчас я просто не могу уехать.
Между ними возникла пауза. Амелия лихорадочно искала слова, чтобы нарушить ее, когда перед их столиком возник мужчина и, побледнев, уставился на Алекса.
— Антонио?
— Простите, но вы ошиблись, — вежливо отозвался тот.
— Извините… — Мужчина смутился. — Я принял вас за давнего друга.
— Бывает.
Амелия заметила, как мужчина нервно сглотнул. Он снова извинился и отошел к своему столику, где его спутники в ожидании смотрели на него. Они перешептывались и глядели на Алекса так, будто увидели привидение.
— Прости, — улыбнулся Алекс. — Меня уже третий раз за неделю с кем-то путают. Однажды даже попросили сфотографироваться на память. Странно, да?
Амелия уставилась на Алекса, не веря своим ушам.
— Такое случалось раньше? — Она перешла на шепот. — Здесь? На острове?
— Да. Мне кажется, все потому, что я похож на местных жителей. Меня уже перепутали с Антонио и Марко. Кажется, было еще одно имя, но я забыл. Может, я похож на какого-нибудь итальянского актера… Как ты считаешь?
Сердце Амелии чуть не выпрыгнуло из груди.
— А у тебя… итальянские корни?
— В свидетельстве о рождении указано, что я родился на Сицилии.
— На Сицилии?
— Да. Кстати, вот тебе еще одна причина моего приезда на Нироли.
Амелия ухватилась за край стола, чтобы унять внезапную дрожь.
Он родился на Сицилии.
— Так написано в свидетельстве о рождении.
Невозможно…
— Я еще не был там, но подумываю об этом.
— Где? — не сразу поняла Амелия.
— В Агридженто. Мой родной город на Сицилии.
— Зачем тебе это?
— Не знаю, просто взглянуть. Я не стал делиться планами с родителями, чтобы не ранить их.
— Ты знаешь свою итальянскую фамилию?
— Да. Очень сложная — Сантоканале.
— Мило… Очень по-сицилийски.
— Она неплохая, но, конечно, я сменил фамилию после усыновления. И от имени своего итальянского я отказался. Сменил его, как только пошел в школу.
— А как тебя звали?
— Алессандро, — произнес он, снова вызвав в груди девушки благоговейный трепет. — Представляешь, сейчас австралийцы с легкостью произносят необычные имена, но тридцать лет назад надо мной смеялись за такое итальянское имя. И я стал Алексом.
Алекс — Алессандро…
Мысли Амелии путались. Его останавливают люди на улицах, называют Антонио…
Алекс действительно похож на Антонио Фьерецца, погибшего при крушении сына короля.
И Марко…
Сердце замерло в груди.
Марко Фьерецца, внук короля, сын Антонио. Мужчина, отрекшийся от престола Нироли, женившись на женщине, которую любил больше королевства.
Близнец…
— Что-то не так? — Алекс подался вперед. — Ты побледнела.
— Все хорошо. Просто… здесь немного жарко…
— Хочешь прогуляться по побережью? — предложил он, вставая и протягивая Амелии руку.
Трепеща, девушка вложила свои пальчики в его ладонь и последовала за ним к выходу из ресторана.
Прохладный вечерний воздух помог привести мысли в порядок.
Это невозможно, убеждала себя Амелия. Алекс действительно выглядит так, будто родился и вырос на острове. Но так же выглядят и другие итальянцы, приехавшие сюда из Милана и других городов.
Совпадение.
Вот и все.
Другого и быть не может…
— Чувствуешь себя лучше? — спросил Алекс, когда несколько минут спустя соленый морской бриз обдувал их лица.
— Намного. — Амелия попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло.
