— Да вы что? Этих ковров с лебедями и оленями уже и напомойку-то никто не носит!
Тут я осознала всю абсурдность ситуации. Тетка втянула меняв какой-то идиотский диалог насчет оленей, лебедей и этажерок, мы стоим с ней ивульгарно орем друг на друга, когда Роман там в больнице, может быть, доживаетпоследние минуты… Ведь сказал же мне врач, что нужно надеяться на чудо!
— Послушайте, — сказала я, как могласпокойно, — мне очень некогда, нужно в больницу идти с врачомразговаривать. Вы скажите конкретно, что вам нужно, а то так можно до вечераспорить.
— Очень хорошо! — оживилась тетка. — Оченьхорошо, что так быстро к делу подошли! Ты спрашиваешь, что мне от тебя нужно? Анужно мне, чтобы ты немедленно убралась из моей квартиры!
— Что? — пораженная, я села на диван. — Этаквартира не только ваша, что это вы командуете? Ведь я уже год здесь живу сРоманом!
— Ну и что? — тетка была совершенно непоколебима всвоей правоте. — Ну и что с того? Роман в больнице, а кто ты ему есть?Сожительница, и в квартире не прописана. Вот если бы ты была ему женой ипоказала бы мне штамп в паспорте, тогда бы я еще подумала, оставлять тебя илинет, а так уж, извини, я тут хозяйка, а ты — никто!
— А Романа, значит, вы уже со счетов списали?! —закричала я, чувствуя, как на глазах вскипают слезы.
— Отчего же? — тетка пожала плечами. — Вотесли он выйдет из больницы, тогда и будем разбираться. А пока… — онакрасноречиво показала на дверь.
— Роман поправится! — крикнула я вотчаянии. — Он еще всех вас переживет! Нечего раньше времени поминкиустраивать, воронье проклятое.
— Вот как заговорила! — прошипела тетка. —Вот как с пожилой женщиной тут обращаются… А ну, срочно собирай свое барахло иубирайся! — неожиданно взревела она голосом простуженной пароходнойсирены. — Да чужого не прихвати, я проверю!
И она кинулась к шкафу, распахнула его и стала рыться ввещах! Я подбежала, пытаясь оттолкнуть ее, но это было все равно что пытатьсяостановить разогнавшийся тепловоз. Тетка без труда оттерла меня плечом, и тут,пока я находилась в опасной близости, на меня пахнуло от тетки ужасающимидешевыми духами. Я закашлялась и поскорее отскочила в сторону. Но было поздно.Кашель душил меня, я хватала воздух широко раскрытым ртом. Ноги ослабли, яопустилась прямо на пол.
До тетки дошло, что со мной что-то не так, она повернуласько мне и смотрела с живейшим интересом, не делая попыток помочь. В промежуткахмежду приступами удушья я сообразила, что могу запросто умереть, если онаподойдет ближе, — духи воняли совершенно нестерпимо, и как это я раньше непочувствовала?
Где может быть ингалятор? С трудом я вспомнила, что покупалалекарство вечером в пятницу, когда мы с Романом ехали на дачу. Держась застены, далеко обходя тетку, я побрела в прихожую. Сумочка валялась подзеркалом, дрожащей рукой я нашарила в ней ингалятор и торопливо вдохнула.Вскоре чуть полегчало. Я сделала несколько шагов и скрылась в ванной.Отдышавшись и слегка приведя себя в порядок, я наконец вышла. Тетка стояла увходной двери. В глазах ее не было и тени сочувствия.
— Если к завтрашнему утру не уберешься, приду сучастковым! — твердо сказала она.
На том и простились.
На часах было почти двенадцать, и я, наскоро набросавкое-что на лицо, помчалась в больницу. Выглядела я ужасно — после скандала стеткой и после приступа, но некогда было жалеть себя.
В больнице, однако, ничего утешительного мне не сказали.Доктор был не слишком любезен, очевидно, оттого, что ему нечего было мнесообщить. Поражено тридцать пять процентов кожи, сказал он. Больше всегопострадали лицо и руки до локтя. А также шея и плечи. Нижняя часть тела вотносительном порядке. Ему повезло, что попал в болотце и сумел сбить огонь.Кроме того, сильный болевой шок, больной тоже мог от него умереть. Но не умер,только без сознания. И рана на голове — очевидно, ударился при падении машины.
— А когда он придет в себя? — прошептала я.
— Чем позже, тем лучше, — отрезал доктор ипояснил, что, когда пациент без сознания, он не испытывает боли. — Сердцеработает нормально, — он показал на один из приборов, — наркозперенес хорошо.
— А глаза, что у него с глазами? — спросила яупавшим голосом.
Ведь голова Романа была полностью забинтована. Докторпомрачнел и отвернулся, из чего я поняла, что с глазами все очень непросто.
Дома вплотную встал вопрос, где мне теперь жить. Тетя Ара,чтобы ее черти забрали, была настроена очень серьезно. То есть она решилавыселить меня из квартиры и сделает это, даже если ей придется меня уморить.Тем более я так неосторожно показала ей свою слабость. То есть тетке стоиттолько перед приходом ко мне как следует опрыскаться своими духами, которые позапаху больше напоминают жидкость для умерщвления тараканов, и задача ее будетвыполнена. У меня будет тяжелейший приступ астмы, и если после него я и непомру, то в больницу попаду совершенно точно.
В данный момент попадать в больницу мне никак нельзя — ктоже тогда присмотрит за Романом? То есть пока он в реанимации, за ним будетуход, но вот потом…
Делать нечего, придется пока съехать с этой квартиры. А ужпотом, когда Рома выздоровеет, я раскрою ему глаза на совершенно наглое инедопустимое поведение его родной тети Ары.
Вот после этого решения у меня окончательно испортилосьнастроение. Вот ведь, как правильно говорит народная пословица, беда никогда неприходит одна! Казалось бы, такое несчастье с Романом, куда уж больше-то наодного человека! То есть на двух: он может умереть или остаться калекой на всюжизнь, а я еще несколько дней назад собиралась стать женой молодогоперспективного бизнесмена, а сейчас мучаюсь неизвестностью и просыпаюсь ночью вхолодном поту, увидев во сне жуткий двигающийся белый поршень, от которогозависит жизнь моего Романа.
Нервы мои и так на пределе, и вот, вместо того чтобы хотьнемного помочь и обнадежить, судьба посылает мне еще дополнительные испытания ввиде тети Ары и ее упорного желания выпихнуть меня из квартиры. Ох уж этиродственники! Пользы от них в трудную минуту совершенно никакой нету, затоесли, не дай бог, что с Романом случится, то припрутся на похороны, выползут извсех щелей, как тараканы!
Я заскрипела зубами. Ладно, хватит думать о егородственниках, вспомним о моих. У меня в этом смысле похвастаться тоже нечем.
То есть не подумайте, что меня в свое время нашли в капустеи определили в детский дом. Родители у меня, конечно, были, только сейчас отцауже нету, а мама вышла замуж второй раз и уехала в Москву. Зато у меня естьбрат. И невестка. И племянник. То есть они все сами по себе, и я, кстати, тоже.Последний раз мы виделись… дай бог памяти, месяцев шесть назад, когда мамаприезжала ненадолго из Москвы. Брат старше меня на двенадцать лет, и мы никогдас ним особенно не были близки — сказывалась разница в возрасте.
