– Он эльф, – отмахнулась Мист. – И прекрасно знает, как устроены все эти гробницы и погребальные камеры. Кроме того, у эльфов и зрение, и все остальные органы чувств работают лучше, чем у ущербных наземцев.
– Наземцев? – с подозрением уточнил Виль.
– Тор, ты продолжай, продолжай, – попросила девушка, словно не расслышав вопроса Виля.
– Ну, глядь, мы потом покружили там, туда, сюда, там, видели кругом серых. Аж три группы, может, или одна поделилась, но очень такая. Многочисленная. Церковь наша распрекрасная явно там роет носом, и, может, они за нами и чапали, – пояснил Тор, бросая тревожные взгляды на своего приятеля, которого словно какой жук ужалил.
– Наземцы? – повторил Виль, глядя на Мист, как на затейливый артефакт из давних времен, который обещал принести много замечательных денежек.
– Да что тебя заело-то, а? – спросил Тор, хмурясь и кривя рот.
– Наземцы, – еще раз сказал Вейларис. – Думаешь, в нашем прекрасном Университете дают такое плохое образование, что я не знаю, кто так называет нормальных людей?
Мист выгнула бровь.
– Признай уже, – сощурился Виль. – Ну, давай, это не так трудно. Мы же признались в том, что грабили гробницы. Мы, знаешь ли, не слишком дружим с серыми, так что выдавать тебя нам не с руки.
– Виль, пепел в душу, ты о чем вообще? – встрял Торрен, переводя взгляд с одного на другую. – Чем ее выдавать? Куда?
– Она знает, – уверенно сказал Вейларис. – О чем я.
– Можно, знаешь ли, заслужить прощение за что-нибудь, кого-нибудь неугодного сдав, – нейтрально отозвалась Мист, пристально глядя на Вейлариса, словно оценивая его реакцию.
– Поверь мне, если они раскопают все наши делишки, никакой ценный пленник не перевесит, – хмыкнул Виль. – Ну так я услышу признание? Нет?
– Я подземец, – без выражения сказала Мист.
– Ага! – удовлетворенно резюмировал Виль. – Вот и отгадка.
– Дым и пепел, – выпучил глаза Торрен. – Нет, что, настоящий?
– Нет, карманный, – беззлобно отмахнулась Мист. – Только вот учтите, это настоящая тайна. И ее никому нельзя знать, вообще.
– Голову на плаху, – пообещал Тор на автомате и тут же уточнил. – А в чем проблема-то?
– В том, что они еретики, – радостно сказал Виль, от неожиданного открытия проникшийся к Мист куда большей симпатией, чем стоило бы.
– Как так? – вздрогнул Торрен. – Какие такие еретики?
– А кто мы еще? Разводим мантикор, сотрудничаем с минотаврами, терпим гнезда гарпий, живем впотьмах, не разводим огня. Церкви к нам ходу нет, мы почитаем Камень и Ночь. К тому же, поскольку фокус святого Амайрила с уничтожением волшебства дорого нам обошелся, мы несколько далеки от того, чтобы его обожать. Кем еще нас назвать, кроме как еретиками?
– Да, – поддакнул Вейларис. – Подземелья вообще стали известны только после чудес святого Амайрила.
– И святой поход на нас объявили немного погодя, да, – немного устало подтвердила Мист. – Когда поняли, что поддерживавшая нашу жизнь магия ушла практически полностью, и мы стали зависеть от вас, наземцев.
– А ведь считается, что вас заперли в подземельях на веки вечные, – добавил Вейларис. – Врут!
– Ну, прям сейчас заперли, – мотнула головой Мист. – Запечатали парочку проходов. Но, во-первых, прорыть новые не такая проблема, а потом… не хочу рушить вашу чистую веру в серых, но мы, вообще-то, с ними торгуем теперь.
– Что-что?
– Торгуем, – невозмутимо продолжила Мист. – Как думаешь, где произрастает дымный лишайник? Ты образованный человек, причем выросший в роскоши, тебе ли не знать.
– Ну, это подземное растение, его в гротах и пещерах выращивают.
– Кто выращивает?
– Э…Стоп, ты хочешь сказать, подземцы?
Мист выгнула бровь.
– И вы продаете его церкви?
– Десять баллов Аркейну, – похвалила его она.
– А почему тогда серые осуждают его распространение? Если сами покупает?
– А вот это тайна великая есть, – доверительно сказала Мист.
– Глядь, да врешь ты все, – отмахнулся Торрен.
Мист равнодушно пожала плечами.
– Но мы от темы отклонились, господа. Получается, у нас серые на хвосте висят?
– Они у нас на хвосте спят, конкретно сейчас, – сморщил нос Вейларис.
– Уже не спят, – внезапно сказал Гронс и, когда все обернулись, убрал руку от лица Скарабея. – Он умер.
– В смысле, умер? – опешил Вейларис. – У меня еще никто так не умирал! От этого не умирают!
– Значит, он умер от чего-то другого, – невозмутимо ответил следопыт. – Но он совершенно определенно мертв.
– Дым и пепел, – выругался Виль, поднялся, подошел к Скарабею и опустился рядом с ним на корточки, разглядывая. Тор, подумав, присоединился к ним.
– Мальчики, а можно мне не подходить? Я все равно в трупах ни пепла не понимаю, – нервно уточнила Мист, но ее никто, конечно, не слушал.
– Может, у него какая-то непереносимость была? – с тоской в голосе спросил Виль, пока Торрен вертел еще не окоченевшее тело туда-сюда, осматривая. – И я его ухлопал вот так.
– Не делай трагедию, – попросил Тор, явно тревожась за душевное спокойствие своего приятеля. Мист, чувствуя себя крайне неприкаянно, подсела в костру подальше от них и стала подкидывать туда веточки. – Ну, бывает. В конце-концов, ты не невинное дитя ухлопал. Знаем мы этих Скарабеев.
– Укус, – внезапно сказал Гронс, перехватив руку Торрена и зафиксировав труп в нужном положении. В самом деле, под задравшейся штаниной была видна неуклюжая повязка со следами крови, под которой обнаружился вскрытый ножом змеиный укус. – Поэтому я его так легко засек. Он был ранен.
– Думаешь, он не выдавил весь яд? – с сомнением уточнил Вейларис.
– Думаю, – сказал следопыт. Виль покосился на него в поисках фальши и попытки утешить и снять вину, но Гронс выглядел в точности как обычно, а уж утешениями, хоть и неловкими, обычно занимался Тор, как самый мягкосердечный, несмотря на донельзя разбойничий вид. – Это достаточно трудно.
– Да нам, наверное, вообще повезло, что мы его допросить успели, – добавил Торрен. – И он нам посреди объяснений в пепел не откинулся.
– А что подумают его наниматели, если что? – поинтересовалась Мист со своей стратегической точки размещения.
– Тут вопрос, а что вообще лучше. Если найдут или если не найдут, – сказал Вейларис, пытаясь стряхнуть меланхолию.
– По мне так лучше б не нашли, – рассудил Тор.
Мист бросила несколько нервный взгляд на труп.
– Может, сжечь его? Ну, или закопать, – неуверенно предложила она, – ну, чтобы не нашли. И лучше прямо сейчас, а то знаю я вас, оставите его тут на ночь…спать.
