Филипп пожал плечами. Если его и занимала Верена, то куда меньше, чем Джесс.
– Мы спали вместе уже давно. Она сама за мной бегала. С самого начала…
– Ответ не мальчика, а мужчины, – сухо сказал отец. – Надо было не прятаться на кухне от полицейских, а выйти и прямо им все сказать. Что это ты жертва. И что судить на самом деле, надо ее. Зря ты не вышел! Не надо прикрывать собой баб!
Он ожидал, что сын возмутится, скажет, что ни при чем и можно будет дать ему в морду. Как в прошлый раз, после семинарии. Но Филипп вдруг сжался, закрыл ладонью лицо и его плечи беззвучно дрогнули; задрожали мелко и часто.
– Я верил ей! – хрипло булькнул он. – Я был уверен, что хоть она любит! Но я был нужен ей лишь затем, чтоб нагадить Джесс!.. Видел бы ты, как они дрались! И что они при этом кричали… И Ральфа вспомнили, и Фреда… Даже тебя! Лишь на меня им плевать. Обеим.
Себастьян не выдержал, отвернулся. Какое-то время, он стоял на пороге. Вдыхал свежий воздух с реки и ждал. Вспоминал против воли, как Ви напрыгнула на него в конюшне и на мгновение запечатала поцелуем рот. И ощущения от ее грудей на его груди. Если бы она настаивала, смог бы он устоять?
До этого Себастьян считал, Верена – ребенок. Тогда, у конюшни, понял, что уже нет. Ребенок такую невинность не разыграет… И губами при поцелуе, дети обычно, тоже не шевелят.
Еще мгновение, она бы ему язык в рот сунула. А он бы ответил ей. Он ей не опекун и не женат на ее мамаше.
Джесс это поняла. Сразу перестала ломаться; пришла сама. Секс был ужасный, но вот беседа жаркая. Даже очень.
Джессика рассказала все, как на исповеди.
И про вазэктомию, и про финансовые долги ей лично, и про то, что Филипп с Вереной спит. И что Верена делает это, исключительно назло ей. Джессике наплевать, и Джессика притворяется, что не знает. Когда маленькой сучке наскучит, Верена бросит его сама. Но если будет развод, Джессика так спокойно молчать не станет. Она посадит его. За связь с несовершеннолетней падчерицей.
Сперва посадит, а потом разорит.
– Почему ты не рассказала все просто так? – спросил Себастьян. – Зачем тебе понадобилось эта унылая возня на матрасе?
– У меня овуляция, – ответила Джессика. – Если мой муж не хотел своего ребенка, будет воспитывать твоего. А ты, наконец, прекратишь долбать меня рассказами о своих кобылах, которые вдруг резко перестали беременеть.
Себастьян пожал плечами.
– Дело в Филиппе, – сказала Джессика. – Я это докажу.
Себастьян позвонил сыну, как только она ушла. Филипп не отнекивался. Да, сделал, да не хотел детей, да, он в душе чайлдфри.
– Езжай в больницу и делай восстановление! – приказал отец. – Иначе я тебе сейчас твои яйца-фри сделаю!
– Я не хочу детей!
– Ты думаешь, я хотел детей? Да я никого из вас не хотел, начиная с твоей мамаши!..
В больнице их обоих ждал новый удар: врачи развели руками. Разве Филипп не знал, что есть риск остаться бездетным? Да, небольшой, но есть. Ему, разве не сказали, на всякий случай запасти «образцы»?
Филипп молчал; слегка вспотевший и бледный. И Лизель, которой граф позвонил, тоже молчала. О свадьбе можно было забыть. Верена была единственной дочерью, что Лизель выжала из собственных сыновей. И речи не шло о том, чтоб выдать ее за бесплодного идиота.
Себастьян как раз думал, что делать с сыном, когда позвонила Джесс.
– Сработало! – радостно взвизгнула она. – Ты станешь дедушкой, поздравляю!
– Спасибо, – ответил он. – Как бы нам все это объяснить официально бесплодному идиоту?
– Ты – граф и его отец, – сказала Джессика, бетоня слова. – Вели ему признать малыша и заткнуться! А если сам не знаешь, как это делается, спроси у Фреда.
Она хихикнула.
– Если мы все однажды пойдем к врачу, нам понадобятся расстановки по Хеллингеру. Фил спит с моей дочерью, я с его отцом.
– Надеюсь, что твоя дочь пошла в бабушку, – устало уронил Себастьян. – Что-нибудь еще? Попросить жену организовать тебе бэби-парти?
– Жену, – Джесс тихонечко рассмеялась. – Знаешь, если ты вдруг захочешь развестись с Маритой и поступить со мной, как порядочный человек, ты сможешь вернуть ей ее долбаное наследство трижды и платить алименты на всех ее никчемных детей!
– Джесси, детка, я знаю, что ты богата, но не настолько, – оборвал он.
– Меня мать лишила наследства Броммеров, но моих детей – нет. Верена получит деньги в двадцать шесть лет, но!.. Если у меня родится сын, он получит деньги прямо сейчас. Миллиард евро и титул барона фон Броммера.
– Я – граф фон Штрассенберг, – оборвал Себастьян, – фон Броммеров ты могла бы рожать от кого угодно, тупая сука. Ты просто пытаешься с моей помощью уничтожить дочь. И моего же собственного сына в придачу.
Он бросил трубку на стол.
Джесс была плоть от плоти своего прадеда, который переобувался с каждым новым режимом и каждый из них обкрадывал, предавал или продавал. Даже странно, что Ви – такая добрая и честная девочка. И гадко думать, что он обошел ее…
Когда ребенка не стало, Себастьян был искренне рад и молил бога, чтоб Филипп не узнал о нем. Филипп все равно узнал.
…Не в силах больше стоять в дверях и смотреть на темнеющую с сумерками реку, граф с грохотом закрыл дверь.
– Да, тот ребенок был в самом деле мой, – признал он сухо, по-деловому. – Я лишь пытался помочь тебе сохранить позиции. Пытался, но не сумел.
– Трагедия. Невосполнимая потеря для человечества… А плакальщицы с бритыми головами будут?
Себастьян грустно посмотрел на него.
Дети растут и с этим ничего не поделаешь. И почти всем им наплевать на семью. За редкими исключениями, вроде той же Верены. Но если Филипп «кастрирован», что ее ждет в семье? Близнецы еще слишком молоды, не говоря уже о Рене. Лизель с ума сойдет, но выбора у нее не будет.
Чтобы остаться в семье, она должна стать женою Штрассенберга. И Штрассенбергов вокруг полно. Да вот только Ви внучка Доминика, главы Той ветви. Нет никого равнее ей, чем сыновья графа. А сыновей у него нет.
Снова хлынула ярость.
Даже тех денег, что Ви получит от Лиз было бы довольно. Но с миллиардом дедули Броммера, она просто Джек-пот в юбке! На эти деньги они могли бы столько всего. Расширить Штрассенберг, выкупив дополнительные земли. Построить еще несколько домов. Продвинуть членов семьи в политике и при церкви. Укрепить самые старые, ветшающие от времени дома.
Может, даже восстановить самый первый Замок.
Себастьян не раз задумывался о том, чтобы застроить холм, а этот кретин просто взял и сделал вазэктомию! И еще смеет сидеть и смеяться над делами семьи!.. Дядя Мартин, наверное, захочет пику с головой Фила. Про Лизель уж не стоит и говорить.
