Ее взгляд сделался еще ласковее.
— Я давно не видел ни Ричи, ни Донну.
Миссис Бартелло широко распахнула дверь, глаза ее стали печальными.
— Мне жаль. Вам не сообщили. Очень жаль. Донна скончалась.
Холмен почувствовал, что движения его стали медленными, будто он принял что-то из наркотиков. Казалось, что биение сердца, ритм дыхания, ток крови «поплыли», как запись на пластинке, когда сбивается игла. Сначала Ричи, теперь Донна. Он ничего не ответил, и в грустных глазах миссис Бартелло засветилось понимание.
Широкоплечая, она стояла на пороге, скрестив руки на груди.
— Так вы не знали. Ох, мне так жаль, вы не представляете. Так жаль, мистер Холмен.
Холмен почувствовал, как его медлительность превращается в некое подобие покоя.
— Как это случилось?
— Это все проклятые машины. Так носятся по шоссе, что я боюсь куда-нибудь выходить.
— Она попала в автокатастрофу?
— Как-то вечером возвращалась домой. Вы знаете, что она работала сиделкой?
— Да.
— Возвращалась как-то домой. Почти два года с тех пор прошло. Как мне объяснили, сначала кто-то потерял контроль над управлением, а потом еще несколько машин потеряли контроль, и та, в которой ехала Донна, тоже. Уж простите, что приходится все это рассказывать. Я так убивалась из-за нее и бедного Ричарда.
Холмену захотелось поскорее уйти, убежать из дома, где жила Донна, из места, куда она возвращалась в последний вечер своей жизни.
— Мне надо найти Ричи, — сказал он. — Вы мне не поможете?
— Так мило, что вы называете его Ричи! Когда мы познакомились, он уже был Ричардом. И Донна всегда называла его так. Вы в курсе, что он полицейский?
— У вас есть номер его телефона?
— По правде говоря, нет. Я видела его, когда он приезжал к матери. Нет, не припомню, чтобы у меня был его номер.
— Значит, вы не знаете, где он живет?
— Боюсь, что нет.
— А на договоре об аренде у вас нет адреса Ричи?
— Простите. Я выбросила все старые бумаги… раз появились новые жильцы, какой прок хранить этот мусор?
Холмен внезапно испытал желание рассказать миссис Бартелло, что Ричард тоже погиб. Это было бы честно по отношению к женщине, которая так тепло отзывалась о Донне и Ричи, но у него не хватило сил. Он чувствовал себя опустошенным, словно отдал все без остатка.
Холмен уже собирался поблагодарить миссис Бартелло и попрощаться, когда в голову ему пришла еще одна мысль.
— Где она похоронена?
— Да там, за Болдуин-Хиллз. На кладбище «Болдуин хейвен». Я в последний раз видела Ричарда как раз на похоронах. Он был не в полицейской форме, представляете? Так ею гордился, а на похороны матери пришел в красивом темном костюме.
— Много людей было?
Миссис Бартелло печально вздохнула.
— Да нет. Не сказать, чтобы много.
Холмен вернулся к машине в унылом, подавленном состоянии. Он поехал на запад, навстречу заходящему солнцу, и угодил в плотный поток лезущих со всех сторон машин. Час пик. Чтобы преодолеть несколько миль до Калвер-Сити, ему потребовалось почти сорок минут. Холмен поставил машину Перри в подземный гараж мотеля и вошел через главный вход. Перри все еще сидел за столом. Крохотный радиоприемник играл металлически дребезжащие песенки «Доджерс». Когда Холмен отдавал ключи, Перри чуть приглушил звук.
— Как первый день на свободе?
— Дерьмово.
Перри откинулся в кресле и сделал музыку погромче.
— Значит, дальше будет лучше.
— Мне кто-нибудь звонил?
— Не знаю. У вас стоит автоответчик?
— Я дал нескольким людям ваш номер.
— Давайте им свой номер, а не мой! Я что, похож на автоответчик?
— Я дал ваш номер капитану полиции Леви и одной молодой женщине. Кто-нибудь из них звонил?
— Нет. Я бы не пропустил звонок, я весь день на месте.
— Вы поставили мне телевизор?
— Я просидел весь день тут. Завтра принесу.
— А телефонную книгу достали или тоже завтра?
Перри вытащил из-под стола толстый справочник.
Холмен поднялся к себе с книгой и быстро нашел в ней кладбище «Болдуин хейвен». Он списал адрес и, не раздеваясь, лег на кровать, думая о Донне. Спустя какое-то время он взял отцовские часы. Стрелки замерли, когда отец умер. Он покрутил головку завода и переставил время. Ему показалось на секунду, что стрелки отправились в привычный путь по циферблату, но Холмен понимал, что обманывает сам себя. Стрелки не двигались. Время продолжало свой бег для других, Холмен же попался в сети прошлого.
5
На следующее утро Холмен встал рано и пошел в магазин, прежде чем Перри успел появиться в холле. Он купил пакет шоколадного молока, упаковку из шести маленьких, посыпанных сахарной пудрой пончиков, номер «Таймс» и отнес все это к себе, чтобы позавтракать, листая газету. Статья о расследовании убийства полицейских по-прежнему помещалась на первой полосе, но, судя по расположению материала, сегодня нашлись новости и поважнее. Шеф полиции заявлял, что обнаружились пожелавшие остаться неизвестными свидетели и детективы сокращают круг подозреваемых. Больше ничего примечательного не было, кроме того, что городские власти назначили вознаграждение в размере пятидесяти тысяч долларов за арест преступника. У Холмена возникло серьезное подозрение, что копы так ни в чем и не разобрались, зато придумали липовых свидетелей как наживку с расчетом, что настоящие очевидцы клюнут на деньги.
Холмен доел пончики и пожалел, что у него нет телевизора — посмотреть утренние новости. Много что могло случиться после того, как журналисты отправились спать.
Холмен допил шоколадное молоко, принял душ и, собираясь на работу, облачился в одну из немногочисленных смен чистого белья. Чтобы приехать к восьми, следовало успеть на автобус в 7.10. Один автобус, никаких пересадок, долгая поездка на работу и вечером — домой. От Холмена требовалось всего-навсего проделывать это каждый день — и жизнь должна была измениться.
Уже собравшись, он позвонил в чэтсуортский полицейский участок, представился и попросил к телефону капитана Леви. Он не был уверен, что Леви появляется на работе так рано, и уже приготовился оставить сообщение, как Леви взял трубку.
— Капитан, это Макс Холмен.
— Да, сэр. У меня ничего нового.
— Ладно, тогда у меня есть еще номер, который вы могли бы записать. У меня пока что нет автоответчика, поэтому, если что-нибудь станет известно в течение дня, позвоните мне на работу.
Холмен продиктовал свой рабочий номер.
