Хомма положил перед главой компании свою визитку, на которой были напечатаны его имя, адрес и телефон, а также визитку Курисаки. Тот принялся по очереди рассматривать обе карточки. Девушка-воробей тем временем принесла им чаю.
На визитке, которую Хомма получил от главы компании, значилось: «Офисное оборудование Имаи, директор компании Имаи Сиро».
— Вы говорите, что вы родственник. А кем именно вы приходитесь господину Курисаке? — первым делом поинтересовался Имаи.
— Кадзуя Курисака — сын двоюродного брата моей жены.
— Ах вот оно как…
— Я всегда затрудняюсь, как объяснить. Не знаю, как такая степень родства называется.
— Может, троюродные братья? А? Как ты думаешь, Миттян? — обратился он к девушке-воробушку.
Оказывается, её звали Миттян.
— Я посмотрю в словаре, — по своему обыкновению, торопливо ответила Миттян.
Дальше последовал весьма естественный вопрос господина Имаи:
— Извините, но здесь не сказано, какая у вас профессия…
Ложь была заранее заготовлена.
— Я пишу, вроде как журналист. Собирать информацию — это часть моей работы. Вот Кадзуя Курисака и обратился ко мне, чтобы я ему помог отыскать Сэкинэ-сан.
— В журналах и я иногда печатаюсь, — торжественно объявил глава компании, так что Хомме пришлось кивнуть и добавить:
— В «Финансовом вестнике», верно?
— Да, а вы читали?
Хомма только улыбнулся, но не ответил. Если он скажет: «Да, я видел ваше имя», это будет откровенная ложь. Но просто улыбка за обман не считается. Хомма как-то слышал, что «Финансовый вестник» — лидер среди журналов, которые читают только те, кто сам там печатается.
— Итак… — глотнув жидкого зелёного чаю, глава компании вернулся к делу.
— Это касается госпожи Сэкинэ. Скажите, она всё ещё не появлялась?
Курисака говорил, что позвонил в компанию Имаи и сообщил о том, что Сёко пропала четыре дня назад, семнадцатого января, около девяти часов утра. В тот же день он забежал сюда по пути на встречу с клиентом, чтобы выяснить, не знают ли коллеги Сёко что-нибудь о её местонахождении.
— Когда Сэкинэ-сан шестнадцатого не вышла на работу, мы подумали, что она просто прогуляла: пятнадцатого ведь был выходной день[2]. Вот мы и не придавали этому особого значения. Так что, когда Курисака-сан нам позвонил, мы так испугались!
— А у Сэкинэ-сан и до этого бывали прогулы?
— Нет, всего лишь один раз. У неё тогда была очень высокая температура, и она не могла позвонить. Да ведь, Миттян?
Миттян слегка наклонила голову набок, а Имаи засмеялся:
— Ну да, Миттян ведь у нас тогда ещё не работала.
— Имаи-сан, вы ведь с Курисакой хорошо знакомы? — вернул разговор в прежнее русло Хомма.
— Да, но это чисто деловые отношения: наша компания пользуется услугами его банка. Так что, когда он мне сказал, что они с Сэкинэ-сан обручились, я, конечно, удивился.
— О том, что они обручились, Курисака вам здесь сообщил?
— Нет-нет, за праздничным столом. Вы видите, фирма у нас маленькая. Ни старый год весело не проводить, ни новый встретить… Вот я и прошу сотрудниц, чтобы они на такие праздники приводили своих приятелей или женихов. О помолвке мы, кажется, узнали как раз под Новый год. Мы ведь тогда Новый год справляли, да, Миттян?
— Да-да, — поспешно ответила Миттян, которая, сидя за своим столом, с энтузиазмом листала словарь.
— И кольцо нам тогда показали. С рубином, по-моему. Этот камень якобы соответствует месяцу рождения Сэкинэ-сан.
— Что вы, сапфир это! — впервые за всё это время Миттян высказалась по собственной инициативе. — И всё вы, директор, путаете. Сапфир это был. Я же помню, что камень был синий.
— Да, разве?.. — пробормотал Имаи и снова погладил себя по голове, будто надеясь таким образом откорректировать воспоминания. — Сапфир… Всё-таки сапфир, значит. Вместе с Сэкинэ-сан вроде бы и кольцо тоже пропало…
— Да? Об этом я впервые слышу.
Вчера Хомма договорился вместе с Курисакой съездить на квартиру Сёко, чтобы подробно расспросить о её имуществе.
— Курисака-сан говорил, что пятнадцатого вечером они поссорились. Шестнадцатого утром он ей позвонил, но никто не взял трубку. А когда вечером того же дня он заехал к ней домой, оказалось, что Сэкинэ-сан уже собрала все вещи и уехала.
— Так и есть, Курисака уже не знает, что делать.
— Хм, почему же она кольцо с собой захватила? Наверное, потому, что всё ещё надеется быть вместе с Курисакой-сан? А может, просто потому, что оно дорогое? Раз они всего-навсего поссорились, я думаю, она должна уже скоро объявиться. По-моему, если мы сейчас поднимем панику, ей будет неловко возвращаться.
Пожилые мужчины нередко пытаются оправдать подобные поступки молодых женщин. И это вовсе не по доброте душевной: просто им не приходилось быть обманутыми. Так считал Хомма.
— Это была не просто ссора, — поправил директора Хомма, — не буду углубляться в подробности, чтобы и правда не навредить Сэкинэ-сан, но только Курисака по-настоящему обеспокоен.
— Значит, это серьёзно? — заинтересовался Имаи.
— Для них двоих — да.
Глава компании как бы почувствовал, что скрывается за неопределённым ответом Хоммы:
— В таком случае очень жаль, но мы ничем не можем вам помочь. Нам нечего добавить к тому, что мы уже говорили господину Курисаке. Да, Миттян?
Миттян закивала. Взгляд её всё ещё был направлен в словарь. Она добавила:
— Директор, это не «троюродные братья».
Видно, характер у неё такой: делать одно дело, пока ей не скажут, что уже всё — хватит. Поскольку глава компании не ответил, Хомма тоже решил не обращать внимания. Понемногу Миттян ему всё-таки начинала нравиться.
— Когда Сэкинэ-сан устроилась к вам?
Директор промычал что-то невразумительное. И опережая его любимую фразу: «Когда же это было-то? А, Миттян?» — Хомма предложил свой вариант:
— Может, вы покажете мне её послужной список? Всё-таки такая ситуация… Я хотел бы обратиться и на её бывшее место работы.
— А почему бы и нет, — сказал начальник и направился к своему столу.
Он согласился так легко, что это немного обескуражило Хомму. Выдвинув нижний ящик стола, Имаи довольно быстро отыскал нужную бумагу и вернулся к Хомме.
Послужной список Сэкинэ Сёко был оформлен самым обычным образом. Наклеена была и фотография. Это первое, на что Хомма обратил внимание. Вчера Курисака поступил неосмотрительно и не захватил с собой фотографии Сёко, поэтому сейчас Хомма впервые увидел её лицо.
