Глава 5
Стук в парадную дверь заставил меня подпрыгнуть. На миг подумалось: это люди, напавшие на учителя, пришли докончить дело. Впрочем, маловероятно, что они стали бы стучать.
Я повернулся на стуле, прижав пальцем страницу книги, которую дал мне учитель. Ставни по-прежнему были закрыты, и дверь заперта. Я ждал.
Снова стук. Потом голос:
– Кристофер! Ты там? Пусти меня.
Я открыл дверь. Том стоял на пороге, сгорбившись и пытаясь полой плаща прикрыть от дождя свёрток из шерстяной ткани. Я настолько увлёкся чтением, что потерял чувство времени. Было ещё темно, серело мрачное пасмурное небо, но ночь давно закончилась.
Том прошёл мимо меня, стремясь в тепло лавки.
– Ну наконец-то!
– Который час? – спросил я.
– Не знаю. Восемь. Может, девять. Крик шести часов был давным-давно. – Он вздрогнул. – Тьфу! Ненавижу холод. – Том встряхнул плащ, и по полу раскатились ледяные шарики.
– Это град? – сказал я. – Уже почти июнь.
– Это знамение. – Том подошёл к камину, где горело одинокое бревно. Он положил свой свёрток на стол и поднёс руки к огню. – Вчера было ещё одно убийство.
– Знаю.
Я рассказал Тому о визите Стабба и о том, как учитель вернулся поздно ночью, раненый.
Глаза Тома расширились.
– Это культ?
– Он не сказал мне, – отозвался я. – Но вряд ли это были обычные грабители. Он пришёл обожжённый.
Том вздрогнул и осенил себя крестом.
– В городе становится совсем скверно.
Вероятно, он был прав. Град в конце мая казался предзнаменованием. Хотя мне хотелось бы, чтобы божьи предупреждения выглядели немного понятнее. Неужели Всевышнему так сложно написать на облаках: «ХВАТИТ ВОРОВАТЬ СЛАДКИЕ БУЛОЧКИ»? Ну, или что-нибудь в этом роде…
Я кивнул на свёрток, который принёс Том.
– Что здесь?
Он улыбнулся, уже позабыв о своих несчастьях.
– А ты открой.
Я развернул шерстяную ткань, и меня окутал запах тёплых яблок и корицы. Внутри лежал свежеиспеченный пирог с витой румяной корочкой. Пар ещё поднимался из дырочек, оставленных цветочными лепестками.
– С днём рождения, – сказал Том.
Жизнь становилась всё лучше и лучше. Я обнял Тома. Не исключено, что я оставил слюни на его рубашке… Но тут же мне в голову пришла новая мысль.
– Ты украл пирог из отцовской пекарни?
Том сделал обиженное лицо.
– Разумеется нет!
– В самом деле?
– Ну… возможно, я его позаимствовал.
– Позаимствовал? То есть мы его вернём?
Он подумал минутку.
– В каком-то смысле.
– Что, если твой отец узнает? Он тебя отлупит.
Том пожал плечами.
– Он в любом случае меня отлупит. Так почему хотя бы не насладится пирогом?
– Том!
Он ухмыльнулся.
– Шучу. Мама разрешила испечь его для тебя. Давай есть.
Так мы и сделали, пригоршнями засовывая в рот лакомство. Я оставил кусок для учителя, который любил вкусные пироги почти так же сильно, как и я. Остальное мы слопали. Пожалуй, это был самый вкусный пирог из всех, что я пробовал, – и не только потому, что Том испёк его специально для меня. У него и впрямь были золотые руки. Когда Том брался за дело в семейной пекарне, он затмевал даже своего отца.
Я слизнул с пальцев последние крошки, а Том мастерски рыгнул. Я попробовал повторить этот подвиг, но у меня вышло лишь слабое подобие его потрясающей отрыжки.
– Жалкая попытка, – прокомментировал Том.
Тут он заметил книгу, которую я оставил на стуле у камина, и скривился.
– Вот дьявол! Ты учишься? В свой день рождения?
– Это не для работы, – сказал я. – Мастер Бенедикт сделал мне подарок. – И я с гордостью продемонстрировал Тому кубик из сурьмы.
Том был впечатлён.
– Он подарил тебе его? Эта штука, должно быть, стоит целое состояние. – Он погремел кубиком, прислушиваясь к звукам. – А что внутри?
– Вот это я и пытался выяснить. Гляди. – Я перевернул куб, показав Тому верхнюю грань.
– И что это? – спросил он.
– Наша Вселенная. Солнце, Земля и пять других планет. Каждый большой круг символизирует орбиту.
– О! О, ясно, они крутятся. – Том провёл пальцем по фигуре в центре. – А почему к Земле приделаны треугольники? Они обозначают горы?
– Это не Земля, – сказал я. – Это Солнце.
– Почему Солнце в центре?
– Потому что оно там находится.
– Правда? – Том нахмурился. – Кто такое сказал?
