Открывать глаза было больно и, что еще более непривычно, страшно. Готта не мог похвастаться большой любовью к сюрпризам, а потому к нападению исподтишка отнесся крайне настороженно. Впрочем, в те моменты просветления, когда сознание периодически возвращалось, охотник не забывал прикидывать, как именно этим лейровым Детям удалось ему устроить такую ловушку.
Как и, конечно же, зачем.
Прислушавшись к тишине, Готта так и не сумел понять, был ли кто-нибудь рядом или он здесь один.
В том, что охотника могли оставить без присмотра засомневался бы и ребенок, и потому Готта пошевелился, давая похитителям понять, что готов к разговору. Видеть место, в которое его приволокли, он не мог из-за грязного мешка, надетого на голову, но запах, заставлявший все его естество в буквальном смысле переворачиваться, говорил сам за себя. Охотника уволокли в свое логово Дети Шуота и теперь, хочешь не хочешь, с этим придется как-то разбираться. Винтовку, разумеется, отобрали. Та же участь постигла и спрятанные в голенищах сапог метательные ножи и поясную сумку с гранатами. Даже генератор силового щита умудрились скрутить. Хитроумные засранцы. Хорошо хоть совсем не раздели!
Когда на его телодвижения реакции не последовало, Готта прочистил горло и насколько мог громко спросил по-риоммски:
— Ну и, типа, тут есть кто-нибудь? Ау?
Ответ прилетел почти мгновенно и оформлен был в виде сильного пинка под ребра.
— Заткнулся бы ты, папаша. — Голос определенно принадлежал одному из подростков. Хоть прочной уверенности в этом и не было. На всякий случай, Готта решил подкрепить свою догадку. Подавив боль от удара, он нарочито беззаботно хохотнул и выдал:
— Папаша?! Да мне всего семьдесят!
— Дед значит, — фыркнул кто-то второй. Судя по голосу, то была девчонка. — Тем проще.
— Проще для кого?
Но вместо ответа охотника ожидал еще один пинок. И на этот раз намного более болезненный.
Ойкнув, Готта инстинктивно поджал колени к груди, однако боевого настроя не растерял. Наоборот, подобные выходки лишь подзадоривали его, побуждая к действию, даже несмотря на кажущуюся безвыходность. Если б его хотели прикончить, то сделали бы это давно, не заморачиваясь. А раз он все еще жив, стало быть, этим Детям Шуота что-то от него нужно. Может даже новая работенка наклюнется?..
Вдруг что-то где-то заскрипело, похожее на открывшуюся дверь, и слабый порыв воздуха принес внутрь дыры, в которую бросили охотника, новую порцию рыбной вони. Хорошо, что на нем был мешок, а то он и впрямь выблевал бы все внутренности. Кто-то уверенно прошагал, позвякивая каблуками по металлическому настилу, и остановился в паре метров от пленника.
— Он что ли?
Ага! Вот и наша Хаззи. Пускай Готте прежде и не доводилось беседовать с информаторшей, ее хриплый голосок с сильным дейфийским акцентом он бы ни с чем не спутал. Интересно, как давно она стала играть заодно с Детьми Шуота?
Наконец мешок, надетый на голову охотника, исчез и он смог рассмотреть место, куда его притащили, а заодно и тех, кто это сделал.
Обычная грязная и тесная конура, где не было ничего примечательного, кроме разве что пары тюфяков, притулившихся в углу и старого раздолбанного осциллографа, заменявшего стол. На столе стояли несколько пустых плошек и пара щербатых кружек. Короче говоря, уютное гнездышко.
Помимо самого Готты, этой Хаззи и еще пары подростков в лохмотьях, никого внутри больше не было.
— Милое местечко, — буркнул он.
Один из Детей, тот самый парень, что приветствовал его по пробуждению, порывался снова пнуть охотника, но на этот раз был остановлен властной рукой Хаззи. Сама мекта глядела исключительно на Готту и пристальности ее взгляда позавидовали бы даже лейры. Охотник невольно улыбнулся:
— Привет.
— Кто такой? И зачем следил за мной?
Готта усмехнулся. Допрос прям как в самых серьезных кинокартинах.
— Что смешного, насекомое? — Голос паренька из-за маски звучал немного приглушенно, отчего в голове сам собою возник вопрос:
— Тебе хоть удобно в этой штуковине? — Готта пошевелил затекшей шеей, между делом отмечая, что его оружие покоится на одном из тюфяков. Тоже, блин, умники…
— Ты лучше за себя переживай.
Хаззи, тем временем, гнула свое:
— Кто тебя нанял?
Готта почесал переносицу.
— Если не дура, то сама должна понимать, что мне об этом неизвестно. Думай, кому на мозоль наступила.
Хаззи побледнела, однако не побоялась присесть и с чувством проговорить прямо охотнику в лицо:
— А может отдать тебя им на откуп? Пускай порезвятся.
Речь, конечно же, шла про Детей. До Готты доходили слухи насчет этой кодлы сопляков, таскавших на себе самодельные маски и совершавших порой просто невообразимые зверства во славу Теней, но особой заинтересованности в нем никогда не вызывали. Подумаешь, еще одна группка оголтелых фанатиков. После странной заварушки, случившейся в Рваном Рукаве около стандартного года назад, группок, подобных этой, наплодилось столько, что не сосчитать. Впрочем, стоило отдать должное, по части жестокости с Детьми Шуота сравниться могли разве что сами лейры. И куаты, о которых ни в одном приличном обществе теперь и говорить-то было нельзя.
Но, поскольку приличным обществом, тут и не пахло, Готта решил идти ва-банк.
— А они, типа, у тебя на побегушках или как? Или просто из одной чашки кормитесь?
Он знал, что поплатится за дерзость, и, зажмурившись, уже приготовился к очередному пинку, но оказался приятно удивлен, когда такового не последовало. Разлепив один глаз, охотник быстро оглядел пленителей и понял, что те явно затеяли нечто поинтересней банального избиения. Об этом говорили их молчаливые переглядывания и короткие кивки друг другу.
— Ты тоже не понимаешь, чего они переглядываются? — спросил Готта, обращаясь к Хаззи.
Но информаторша не удостоила его и взглядом. Только обратилась к очевидному главарю шайки за разъяснениями:
— Что вы задумали?
— Не твоего ума дело! — мгновенно ощетинилась девчонка. — Ты не одна из нас!
Но Хаззи и бровью не повела. Будто бы невзначай опустив руку на притороченную к поясу кобуру, она повторила вопрос. И прибавила:
— Было бы неплохо, если б вы поняли, что и я могу доставить вам неприятности. Не стоит дерзить.
Готта думал, что тут-то ее и прихлопнут, а ему не придется даже напрягаться, но ошибся. Удивительно, но Дети почему-то пригасили свой норов и даже изволили объясниться.
— Оттащим его к Старейшине, — сказал главарь. — Он поймет, как с ним поступить.
Теперь пришел черед удивляться и Хаззи. Пустив волну по чешуйкам на лбу, она спросила:
