Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Он молчит, его бьет дрожь. Я обнимаю его, говорю с ним, но он не отвечает. Его глаза закрыты, и я оставляю его в покое. Ему нужно отдохнуть. Он совсем выбился из сил. Так и сижу, обхватив его руками. Сейчас примерно 4 часа утра. Мы на высоте 7282 метра. Через некоторое время я чувствую, что мы начинаем согреваться. Слышу только прерывистое дыхание Томека и шум ветра, который не залетает в трещину. Я знаю, время поджимает, каждая минута на счету. Спасение для Томека может прийти только с неба. Он истратил последние силы, чтобы спуститься сюда, у него обморожены лицо, руки и ноги. Выражение его лица пугает меня. Он давно исчерпал все свои ресурсы. Положение очень тяжелое.
Той ночью я видела одно из самых пугающих и трогательных проявлений храбрости и упорства, на какие только способен человек в борьбе за жизнь.
Я задыхаюсь в этой трещине. Ноги, на которые навалился Том, затекли, я почти их не чувствую. Я хочу выбраться отсюда. Укладываю Томека на рюкзак, поправляю капюшон на его голове, вокруг израненного лица. Поднимаюсь наверх, сажусь на снежный борт. Включаю коммуникатор и вижу новое сообщение от мужа. Его слова глубоко меня трогают. Еще есть сообщение от Анны, слова поддержки: «Томек выживет. Делай для него все, что можешь, я верю в него, в тебя, в вас обоих». И еще: «Все будет хорошо, Эли. Помощь и вертолеты будут». «Эли, все будет в порядке. Пожалуйста, помоги ему! У вас есть лекарства?» Я отвечаю: «Лекарства есть. Использовали дексам. И еще другое лекарство. Но было бы прекрасно, если бы завтра за ним прилетели». «Анна, я делаю для него все возможное. Мой друг организует помощь».
Снова Анна: «Спасибо. Мы тоже. Что я могу сделать?». И еще: «С Томеком все будет хорошо, не волнуйся. Он будет в порядке. Он выживет. Я верю в Тома, в тебя, в вас обоих».
«Спасибо, Анна. Я передам Тому твои слова».
Сообщения от Людовика о том, как идет подготовка:
«Вертолет между 10 и 11 часами. Спуститесь как можно ниже. Думаем о тебе. С любовью. Ешь, пей, двигайся».
«Пытаемся организовать помощь с земли + посольство, армия, вертолет. Ты не одна. Иди вниз».
Я лежу на снежном уступе ниже входа в трещину, прямо под Томеком. Ночь всем своим весом навалилась на гору. Я смотрю на небо, мысленно поднимаюсь к звездам, которые так притягивают меня. Холодно. Пронизывающий ветер хлещет по лицу, морозит щеки, даже мысли и чувства заледенели. Я больше не могу видеть лицо Томека, его обмороженный нос, кровь, текущую изо рта. Я должна побыть одна и подумать. Как ему помочь? В каком состоянии он будет через несколько часов? Очень сложно провести спасательную операцию на такой высоте, особенно учитывая, что нас тут двое. Одна я ничего не боюсь, но что если Том не сможет больше идти? Меня охватывает отчаяние.
Я слишком нервничаю и всю ночь не могу заснуть. Тревога и напряжение нарастают, мысли путаются. Ледяной ветер будто режет меня на куски. Осколки льда летят в лицо, повсюду снег.
Проходят минуты, часы. Я потеряла счет времени. Не понимаю, летит оно или плетется. Я зла на себя. Не понимаю, в каком порядке пришли сообщения Людовика, которые я перечитываю.
«Альпинисты с К2 прилетят на 1-м вертолете. На всякий случай. 2-й вертолет заберет вас. Пришли координаты». «Пытаемся организовать спасоперацию с земли + посольство, армия, вертолеты».
Я сухо отвечаю: «Супер. Дико мерзнем. Я на краю трещины. Рискую получить обморожение. Завтра отправлю тебе мои GPS-координаты». 5:30 утра. Выключаю коммуникатор.
Замечаю, что начинает рассветать. Тень Нангапарбат вырисовывается на пике Ганало. Горизонт розовеет, вершины сверкают на солнце, звезды бледнеют. Потрясающее зрелище. Восход пробуждает мое заледеневшее, онемевшее тело. Я хлопаю себя по бедрам, энергично растираю мышцы.
26 января 2018 года
Начинается новый день. Пока помощь не пришла, я должна позаботиться о Томеке. Ему холодно, он хочет пить. Я должна пойти в Четвертый лагерь и принести оттуда горелку, матрас, палатку, спальник. Я снова спускаюсь в трещину. Томек дремлет.
– Том, Анна думает о тебе. Все ее мысли с тобой. Она верит в тебя. Шлет тебе свою любовь, тепло и поддержку. Ты не один, Том, она с тобой, рядом. Людовик, Анна, Жан-Кристоф делают все возможное, чтобы вытащить нас отсюда.
Я рассказываю ему о том, что предпринимается для нашего спасения.
Но сообщения, которые я получила, очень расплывчаты. Трудно понять, как идет подготовка спасательной операции. В час ночи Людовик написал, что вертолеты вылетят в 10 или 11 часов утра. «Спустись как можно ниже», – добавил он. А через два часа написал, что помощь будет и с земли тоже, и опять сказал, что я должна спускаться. Около 5 часов утра он упомянул о спасателях с K2…
Я снова обращаюсь к Томеку:
– Я пойду в наш лагерь, принесу спальники, еду и горелку. Помощь будет. Анна любит тебя и думает о тебе.
Он коротко отвечает:
– Да.
Я спрашиваю, не слишком ли он замерз.
– Нет, – отвечает он.
Оставлять его одного рискованно, но я должна сходить за вещами, которые необходимы, чтобы защитить его, помочь ему.
Я вылезаю из трещины. Иду по бескрайнему плато Бажин, покрытому гигантскими двухкилометровыми трещинами, ищу Четвертый лагерь. Два дня назад, 24 января, когда мы его ставили, была метель, и я не смогла запомнить никаких ориентиров. Мы не отметили расположение лагеря, потому что планировали вернуться по своим следам. Пройдя несколько сотен метров, я резко оборачиваюсь. Трещина! Я не отметила трещину, в которой оставила Томека. Не воткнула палку у входа в нее! Как я могла сделать такую глупость? Я погрузилась в свои мысли и забыла об одном из главных правил. Я смотрю на пройденный мной отрезок пути. Вижу следы своих шипов на снегу, которые тянутся до того места, откуда я стартовала. Вижу веревку. Отлично, вот веревка, а трещина ниже, метрах в пяти. Я уверена, что вижу вход в нее, его ни с чем не спутать. Старательно запоминаю вид. Уф!
Иду дальше. Больше двух часов провожу в поисках, осматриваю каждую трещину, кидаюсь из стороны в сторону. Все напрасно. Я на той самой высоте, где был наш лагерь, но вокруг столько похожих входов, сотни таких же трещин, как та, в которой мы ночевали накануне. Почему мы не оставили ориентир! Я должна вернуться, Томек слишком долго один.
Я блуждаю по плато. Чувствую себя опустошенной, уничтоженной; в шоке от того, что произошло на вершине и после, подавленная состоянием Томека. Не могу забыть его ужасные руки и лицо. Мой горный инстинкт отключается, я не могу сосредоточиться. Обычно в горах моя голова работает как GPS-навигатор. Я всегда запоминаю пройденный маршрут и могу вернуться по следам. Этот механизм никогда не давал сбоев. Я не сбивалась с пути даже в тумане. Никогда. Но сегодня я не могу отключиться, сосредоточиться на поисках. Мои мысли все время возвращаются к Томеку.
Я где-то рядом с нашим Четвертым лагерем, но не могу его найти. Продолжаю искать, то поднимаясь выше, то спускаясь ниже, постоянно расширяя круги.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
