«Не верю. Только не бабушка. Я вообще врач, я ни вот что такое не верю…»
Между тем, Елена снова покачала головой, и тут же поправила свои небрежные кудряшки.
— Чертей вызывали в детстве? — спросила она, обескуражив посетительницу.
— Чего?..
— Детская забава, вот чего. Пентаграмма на бумаге, хихикающие подружки, темнота в комнате… «Черт, приходи!»… Многие так шалят, не осознавая, что делают. Потом всю жизнь таскают с собой потустороннюю сущность, а уж она-то будет постоянно толкать под руку, да так, что все порталы можно пройти, и каждый напомнит о содеянном — хоть «Мапа», хоть «Энзэ».
— Не вызывала! — почти огрызнулась Морозова.
— Куклами вуду не баловались?
— Нет, что вы такое говорите!
Серые глаза смотрели без малейшего намека на смех:
— Может быть, были в роду те, кого принято называть ведьмами?..
— Откуда я знаю, в самом деле?!
— Есть способ проверить, Анастасия Юрьевна. Подойти к порталам. Или же просто уйти отсюда раз и навсегда, позабыв обо всем.
В конце концов, раз уж согласилась на встречу, имеет смысл двигаться дальше.
Настя встала с кожаного диванчика и только попыталась сделать шаг, как вдруг расстояние между противоположными стенами холла стремительно сократилось. Перед девушкой оказалась всего одна дверь: обычное темное дерево, без украшений и декоративных элементов. Тускло посверкивала металлическая ручка в виде шара. Доктор Морозова прикоснулась к ней — и тут же оказалась внутри.
В полной темноте.
Темнота недолго оставалась непроницаемой и плотной. Сколько прошло времени, непонятно, но в глубине неведомого помещения, где оказалась Настя, начали медленно проецироваться в воздух сотканные из ничего образы. Серебристые крылья. Неведомые маски. Древние лики. Укрытые снегом просторы тайги. Серебристые зеркала озер. Обманчивая безмятежность болот, усыпанных клюквой. Звуки… как будто завывание ветра, тут же сменившееся металлическим звоном. Что может так звенеть? Оружие? Или кажется, что монеты рассыпались по полу?
На миг ледяной холод прикоснулся к коже дуновением сквозняка. И, как в зеркале, Настя увидела себя — с массивным серебряным украшением на шее. Ничего так, гармонично смотрится. Кажется, называется такое украшение: гривна. Только это не зеркало, а определенно мультимедийная проекция.
Что-то… ой, какое знакомое. Морозова усмехнулась и стряхнула с себя временное оцепенение, в котором находилась с момента входа в темный зал.
— Да я это видела!
Пространство свернулось в трубочку вместе с серебристыми очертаниями образов, а Настя оказалась рядом с кожаным диванчиком.
— Выставка! — хмыкнула она, радуясь звуку собственного голоса и глядя на кудряшки Елены сверху вниз не без легкого раздражения. — Сургутский художественный музей, да? У вас есть диск с фильмом? Я… я помню, да. Лето, вроде бы, то ли шестнадцать, то ли пятнадцать лет назад. Потрясающая выставка, не спорю. Сибирские клады чуть ли не начала эры, убойный видеоряд, проекции в пространство зала, черный бархат… Да? Впечатляет, правда!
Елена, ничуть не смутившись, уже собирала со столика бумаги и складывала их в прозрачную папку-«уголок».
— Я не знаю, что показал вам портал, Анастасия Юрьевна. Судя по реакции, никакой конкретики. Не хочу пугать, но с после входа в портал процесс актуализации долга запущен. Ваше время идет, как положено по процедуре. Зря вы так быстро ушли оттуда, надо было задержаться и прислушаться к себе. Пусть все как следует уляжется в голове, вы поработаете над проблемой совместно с куратором, а потом, если будет необходимость, войдете в «Тему» снова. Без идентификации сложно будет понять, что к чему…
Настя ожидала другой реакции: от смущения до ярости, и сейчас была несколько разочарована.
— Как называлась выставка, помните?
Пришлось отрицательно покачать головой. На выставке Настюша была с мамой, и больше сожалела о том, что пришлось спешно доедать мороженое перед входом в музей, нежели радовалась походу в оный. Выставка оказалась таинственной и интересной, не хуже, чем всякие спецэффекты в новом фильме про Гарри Поттера, но это было так давно… И могли ли коллекторы знать про тот поход, случившийся в детстве?
Эква.
Хватит тут сидеть. Надо вытаскивать Арслана, даже если для этого придется самой кого-то прессануть, и выбираться отсюда. Хотели дать какого-то куратора? Пусть дают, пусть помогает разбираться со всем этим, да как можно скорее. До Нового года осталось девять дней, считая сегодняшний. Лучше бы разобраться до тридцать первого числа, там поезд на Тюмень…
«Постой, постой!» — вкрадчиво спросил внутренний голос. — «Ты всерьез, что ли?»
Приходилось признать, что да. В глубине души сложившиеся обстоятельства и какое-то шестое чувство уже брали верх над рациональным мышлением.
— Куратор вас найдет в ближайшее время. — Сказала Елена. — Сейчас вас проводят, сами не выйдете…
Настя даже не могла сказать, откуда пришла. Не видно ни входа в мраморный холл, ни выхода из него.
Горячие пальцы прикоснулись к руке, рядом мелькнули светлые локоны и серый пушистый свитер. Прожилки мрамора перед глазами, угол стены, вложенный в другой угол и внезапно развернувшийся в новую серую стену рядом со знакомым уже кулером. Смех Арслана, рассказывающего каким-то девушкам историю из закулисья съемок программы «КВН».
И приятный женский голос, голос Елены, шепотком прохладного сквозняка летящий вслед доктору Морозовой:
— Анастасия Юрьевна! Если вам любопытно — у меня «Энзэ»!
Елена, глава Сургутского филиала, смогла причинить кому-то непоправимое зло.
* * *
Арслан вел себя как ни в чем не бывало, свято уверенный в том, что Настя позвала его с собой для разговора с представителем риэлторской фирмы:
— Не мое дело, конечно, но может не стоит продавать квартиру в Сургуте? Если уезжаешь, лучше сдать.
— Спасибо. Я подумаю! Гульназ передай привет, я ей позвоню завтра.
Насте казалось, что день тянется бесконечно, а между тем, была всего-то половина пятого. Отпустив Арслана, девушка зашла в пекарню около дома, купила свежий батон, потом заглянула за мандаринами в соседний овощной ларек и собралась пойти домой. Может, подремать полчаса, и все события развеются, как дурной сон?.. И маме обещала позвонить, кстати. Выходной, называется…
— Голубоглаз-з-а-я… зая… ты моя…
Еле стоящий на ногах мужичонка уцепился за рукав Настиного пуховика, обдав парами спиртного:
— Уг-г-ости мандаринкой, Снегурка…
Пьяный средь бела дня в Сургуте, да хоть бы и в конце рабочего дня в понедельник — явление редкое. «Бухать» принято в пятницу, да и то, прямо так скажем, далеко не всякий сейчас следует этой устоявшейся традиции. Народ держится за работу, город не так велик, чтобы рисковать быть уволенным «по собственному» и остаться без источника дохода.
