– Что? – Зара сердито повернулась к своему провожатому, который в этот момент прикоснулся к ее локтю. Оказалось, что он всего лишь предлагает ей воду для поездки. Зара немедленно извинилась. – Спасибо…
Старческое лицо расплылось в улыбке, а из глаз Зары брызнули слезы. Она с трудом сдерживала себя до сих пор, вероятно, ей была необходима эта эмоциональная разрядка.
Прежде чем залезть в джип, Зара в последний раз осмотрелась вокруг. Фотографиям газелей и антилоп теперь придется подождать, может быть, они утеряны навсегда. В Заддаре у нее не было друзей, у нее вообще не было никого, кто мог бы рассказать ей о ее родителях.
Наблюдая из окна за проплывающим пыльным пейзажем, Зара понимала, что надо думать о будущем. С каждым годом горечь разочарования только усиливалась. Она пыталась проследить путь своих родителей, но безуспешно. Заддара была их мечтой, и было здесь что-то, что ей никогда не суждено понять. Но когда она вернется в Англию, она забудет всяких там «Аббасов» и их предводителя, шейха Шахина, она никому не позволит нарушать ее жизнь. Она устроит выставку. У нее уйма энергии, чтобы организовать десятки выставок. У Зары уже созрел план… Это будут застывшие черно-белые образы мертвых животных, их исклеванные стервятниками кости… Бесцветные мертвые туши на фоне безжизненного песчаного ковра… Загрубевшие лица воинов, и одно лицо в особенности…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Открытие любой выставки заставляет понервничать. Придет ли кто-нибудь? А вдруг выставка не понравится? Вдруг посетители быстро пробегутся по залу и постараются быстрее уйти, при этом мило улыбаясь?
– Бутерброды не засохнут раньше, чем приедут гости?
– Зара, прекрати нервничать. То, что ты сотворила здесь, ошеломляет. И если ты не видишь этого… – Ламберт, руководивший центральной галереей города, сделал паузу и театрально вздохнул. – Тогда я не знаю, что случилось с твоим глазом…
– С моим знаменитым глазом?
Но Ламберт уже направился в другой конец зала и пропустил циничное замечание Зары.
Ламберт был прав. Она запуталась, она нервничала, она не могла расслабиться, чтобы все оценить объективно. Зара шла по галерее и критически смотрела на свои работы. Они представлены очень выгодно на фоне чистых белых стен. Зара предпочла сделать акцент цвета в конце.
Она приступала к работе над выставкой в ужасном настроении, поэтому пришлось все переосмыслить заново. На картах памяти, которые ей вернули, она обнаружила такое богатство материала, что сразу же поняла – у нее в руках шанс сделать нечто экстраординарное. Кроме мрачных снимков суровой земли, ей удалось передать на пленке цвета, форму и текстуру местных пейзажей и даже зарождение песчаной бури на фоне свинцового неба. Снимала Зара и людей пустыни. Ее поразила улыбка пожилого человека, сложность витого орнамента на серебряном кофейнике и захватывающее мастерство кузнеца, который поработал над ножнами и кинжалом. И, наконец, здесь был силуэт мужчины, не известного никому, кроме нее. Этот человек забрал у нее фотокамеру и вернул, как и обещал. Человек, который назвался именем Аббас…
Когда Зара впервые показала свои фотографии Ламберту и его партнеру, Гедеону, оба были искренне поражены. Это оказались ее лучшие работы, в них она рассказывала историю страны…
И вот теперь на открытие выставки Зара по-настоящему нервничала. Она снова посмотрела на часы. Осталось двадцать минут…
За десять минут до открытия в зале ярко вспыхнуло освещение. Зара оглядывалась вокруг и с трудом верила, что это ее работы. Складывалось впечатление, что эту выставку фотографий сделал тот, кто любит Заддару.
Ее взгляд устремился в дальний конец комнаты, где большую часть стены занимала фотография, ставшая эмблемой выставки. Это был снимок бедуина с аристократическим профилем. Образ Аббаса в черных, кремовых и золотых тонах пустыни доминировал в зале. Эту фотографию первой увидят входящие в зал люди. От одного взгляда на этот снимок у Зары взволнованно заколотилось сердце. Она с трудом верила, что была в его объятиях и что он так нежно целовал ее… Снимок сумел передать его мощь и величие, и, нравится ей это или нет, Аббас действительно предстает королем пустыни. Пустыня – его дом, а он – пламя в сердце королевства Заддара.
Дрожь от волнения пробежала по позвоночнику Зары, она снова взглянула на часы. До открытия выставки оставались считанные минуты. Мимолетный взгляд в зеркало показал, что она бледна, как привидение. Ей следовало вспомнить о губной помаде и надеть что-нибудь другое, не в черных тонах. Лишь волосы, казалось, имели жизненную силу, но лежали в беспорядке…
– Оставь свои волосы в покое, – бросился к ней Гедеон. – И так вся в черном, без украшений, если ты еще и волосы соберешь в пучок, тебя не отличишь от вазы.
– Замолчи, Гедеон. – Ламберт окинул девушку внимательным взглядом из-под пенсне. – Зара выглядит очень элегантно.
– Я и говорю, только когда волосы свободно лежат на плечах.
Зара потихоньку ускользнула от них. Первые аккорды выбранной ею музыки зазвучали в зале, и это был сигнал к открытию дверей галереи для посетителей.
Она чувствовала, как звуки музыки отдаются у нее в ногах, заполняют зал заразительным ритмом барабанного боя… На минуту поддавшись соблазну, она закрыла глаза и откинула голову, чтобы насладиться музыкой. За ее спиной открылись огромные двери, но она не двигалась. Она чувствовала, как ее окутывает прохладный вечерний воздух, а представители художественных кругов Лондона заполняют зал…
Зара предпочитала оставаться неизвестной и смешаться с толпой, чтобы услышать мнение о выставке. Но толпа теснила ее, и она нашла убежище в уголке зала за одной из призовых ваз Гедеона, страстно желая избавиться от толкотни. Бросив виноватый взгляд на одну из многочисленных камер слежения, она вспомнила, что за пультом управления никого нет. Все сотрудники галереи сегодня работали в зале, и она с облегчением поняла, что ее неуклюжесть останется незамеченной. При этом ее не оставляло странное чувство, что за ней наблюдают…
– Вы видите эту девушку?
– Боюсь, что нет, ваше величество. – Сколько ни вглядывался посол Заддары в экран монитора, ничего, кроме тени огромной и непривлекательной вазы, он не видел. Он хотел обратить внимание шейха на другие мониторы, где картинка была более интересной, но и там требовалась настройка. А кроме того, указывать шейху Шахину было нелегко.
Посол тихо стоял сзади, ожидая дальнейших указаний. Изображение на экране оставалось прежним, но шейх продолжал изучать его.
– Ладно, – выпрямившись в полный рост, Шахин указал послу на столик, где для них был приготовлен кофе, – подождем, пока толпа разойдется, потом я сам все посмотрю.
