Глава седьмая
У вас когда-нибудь бывало чувство, что за вами следят?
Когда затылок как будто покалывает, и вы догадываетесь, что кто-то взглядом сверлит вам спину?
Мы поднимаемся вверх по лестнице, выходим из туннелей на улицы Парижа, а я все не могу избавиться от этого ощущения. То и дело оглядываюсь, уверенная, что увижу что-то или кого-то. И каждый раз мне кажется, что я чуть-чуть не успела. Зрение начинает играть со мной шутки, теперь уже каждая тень кажется мне живой. Каждое солнечное пятно превращается в подозрительную фигуру.
Я твержу себе, что это ничего не значит. Всего лишь последствия перехода, липкие, как паутина.
Самое время обедать, и мы садимся за стол в летнем кафе прямо посреди тротуара. Все мы, кажется, рады, что выбрались на свежий воздух. Мама и папа обсуждают место следующей съемки – Люксембургский сад, – а я заказываю что-то под названием «крок-месье». Мне приносят круассан с горячим сыром и ветчиной. Обжигающе-горячий сэндвич из круассана помогает согреться и окончательно справиться с ознобом после катакомб. Но все чаще я посматриваю на асфальт, вспоминая, что там внизу, прямо под ногами, город мертвых. Думаю, многие ходят по улицам, даже не подозревая, что в прямом смысле слова ходят по костям.
– Тебе очень плохо? – спрашивает Джейкоб.
Он стоит на солнце, и свет проходит сквозь него. Он присматривается к камню на бордюре, готовясь нанести по нему удар.
И вдруг ни с того ни с сего я вздрагиваю.
Как будто кто-то коснулся моей шеи холодной рукой. Единственное, на что у меня хватает выдержки – это не завопить от неожиданности. Я только со свистом втягиваю сквозь зубы воздух.
Мама бросает на меня взгляд, но не успевает спросить, в чем дело. Раздается громкий треск, и край тента, под которым мы сидим, отрывается.
– Кэссиди, берегись! – кричит Джейкоб.
Металлическая штуковина, державшая тент, летит в нашу сторону и вдребезги разбивает кувшин с водой, который стоит на столике прямо передо мной.
Я чудом успеваю отпрыгнуть, осколки стекла и брызги не задевают меня.
От неожиданности мама с папой вскрикивают, изумленная Полин вскакивает, прижимая руку к груди. Качая головами и быстро щебеча что-то по-французски, Антон и Аннет осматривают сломанную конструкцию и рваный угол тента.
К нам подбегает официант и, рассыпаясь в извинениях, убирает следы происшествия. Нас пересаживают за другой стол и изо всех сил стараются помочь поскорее забыть о случившемся.
Мама хлопочет, проверяет, не порезалась ли я. Я уверяю, что со мной все в полном порядке, хотя, честно говоря, у меня немного кружится голова. Невольно я все оглядываюсь на наш старый стол. Может, это и пустяк: криво закрепили тент или ткань старая и порвалась. Не повезло. Но как быть с тем холодным прикосновением, которое я почувствовала за миг до происшествия? Что это было? Предупреждение?
– Думаешь, ты стала экстрасенсом? – спрашивает Джейкоб.
Хоть я и уверена на девяносто процентов, что этот случай не из тех, с которыми имеют дело промежуточники, все равно отправляю Ларе сообщение.
Я: Эй.
Я: А у таких, как мы, есть какие-то другие способности?
Через пару секунд от Лары приходит ответ.
Лара: У некоторых развито предчувствие. Чем больше времени они проводят в промежутке, тем сильнее начинают чувствовать потусторонние силы.
Лара: А почему ты спрашиваешь?
Я отвечаю не сразу.
Я: Просто интересно :-)
Лара: :-
