К изгороди подошла вторая женщина.
— Откуда же вы, девчата?
— Мы из санатория, — ответила Оля. — Помогите нам, пожалуйста, найти туда дорогу.
— Из санатория? Батюшки, да как же вас сюда занесло? Вам нужно на другой конец хозяйства, а оно у нас не маленькое. Ну, давайте руки, лезьте через ограду, входа здесь все равно поблизости нет.
Шустрая Оля довольно легко перемахнула через сетку, огораживавшую звероферму, а Катюша снова замешкалась, не зная, как поступить. Увидев расцарапанные Катины руки, Маруся сняла и протянула ей холщовые рукавицы, в которых раздавала корм:
— Опирайся ногами на сетку, она сильно провисает. Ну же, давай! Или до ночи будешь по лесу плутать?
Подобная перспектива не вдохновляла, и Катя кое–как сумела перелезть через забор. Очутившись на территории зверофермы, девочки сразу успокоились — пусть это еще не конечный пункт их маршрута, но теперь они точно не пропадут. Правда, спокойствие длилось не долго, на смену ему пришел страх перед неминуемой расплатой за свой дурацкий поступок. Наверное, весь санаторий уже сбился с ног, разыскивая пропавших. А тетя Лида как переживает! И воспитательница — тоже. Скольких людей они заставили волноваться!
— Достанется нам по полной программе, — тихо проговорила Катя.
Оля не ответила, она и сама знала, что им здорово попадет, но старалась держаться бодро.
Пока женщины кормили своих питомцев, они велели девочкам ждать, усадив их на пень гигантского дуба. Но вот кормление закончи
Наследство заморской тетушки
лось, и Маруся поманила путешественниц рукой:
— Как звать–то вас? — спросила она, доставая из кармана мобильник.
— Я — Катя Мальцева.
— А я — Оля Канарейкина.
— Пал Палыч! — почему–то очень громко закричала Маруся, набрав номер. — Мы тут детей нашли. Нет, нет, никто не окотился, это человеческие дети. Две девочки из детского санатория говорят, что заблудились. Не могли бы вы сообщить туда. Пусть за ними придут и заберут их. Мы через полчасика до вас доберемся.
— Идемте, красавицы, — поманила рукой вторая работница фермы, направляясь прямехонько к сидевшим в своих «домиках» хищникам. — Не бойтесь, они вас не укусят.
— А мы и не боимся, — бодро заявила Оля, с опаской поглядывая на зубастых лисиц, встревоженных присутствием посторонних.
Между рядами клеток они шли, как им показалось, довольно долго, пока не вышли на обычную деревенскую улицу с аккуратными домами, палисадниками и курами, убегающими прямо из–под ног. Потом появился пятиэтажный жилой дом, затем — второй, третий — целая улица и в конце что–то вроде площади или сквера.
— Совсем как в городе! — удивились девочки, не ожидавшие, что рядом с их санаторием есть целый городок.
— А вот и наше правление, — сказала Маруся, подходя к двухэтажному зданию с большими часами.
Здесь их уже ждали Лидия Павловна и воспитательница Зоя Александровна.
— Вот это и есть заблудшие души, — подтолкнула Маруся девочек.
Лидия Павловна бросилась навстречу «заблудшим душам». Всегда спокойная и уверенная в себе, на этот раз она не пыталась сдерживать эмоции.
— Спасибо вам! Спасибо! Слава богу, нашлись!
К удивлению девочек, сначала их даже не ругали, были просто безмерно счастливы. Буря началась позже, уже по пути в санаторий, когда эмоции немного улеглись.
— О чем я жалею, так это, что ты не моя дочь, — в сердцах сказала Лидия Павловна племяннице, которую крепко держала за руку. — Потому что если бы ты была моей дочерью, то я бы тебя так отлупила, что тебе больше никогда не пришло в голову потеряться в лесу.
— Это я во всем виновата, — попыталась вступиться за подружку Оля.
— А с тобой, Канарейкина, мы еще поговорим! Я думала, что ты умная, интеллигентная девочка, но ты совсем не оправдала моих ожиданий.
— Я сама думала, что умная, — едва слышно пробурчала Оля, — но в лесу как–то все не так и очень странно.
— Вот поэтому завтра в лес вы не пойдете, а потом посмотрим, что с вами делать дальше.
ГЛАВА V. ПОЧТАЛЬОН
То, что дачники и местные жители Сосновки называли почтой, на самом деле представляло маленький закуток в старой, некогда красивой, а сейчас донельзя запущенной даче, остальные помещения которой занимала администрация дачного поселка. За неким подобием прилавка важно восседал почтальон, который приходил на свое рабочее место после того, как заканчивал разносить почту. В его обязанности входила продажа конвертов, марок и открыток редким заходившим сюда посетителям. Остальные почтовые операции совершались на станции Сомово, находящейся в километре от Сосновки. Оттуда же почтальон получал и почту для дачного поселка, туда относил письма, которые доставал из ящика, висевшего на двери своего почтового отделения. Около двадцати лет назад появился здесь этот человек, и с тех пор неизменно выполнял свои обязанности. Звали его Николай Петрович Зябликов, но по имени и фамилии его никто не называл, а звали просто — почтальон.
Сухонький, черноволосый, с острыми колючими глазками, пристально смотрящими из–под очков, неразговорчивый, он не вызывал симпатии, но к нему все привыкли. Жители Сосновки знали, что главное — почтальона нельзя раздражать, так как он становился тогда очень нервным, что выдавало его неблагопо- < лучное, а возможно, и криминальное прошлое.
История, в которую оказались втянуты почтальон и девочки из лесного санатория, началась примерно за месяц до приезда в Сосновку Оли и Катюши — в самом начале июня, в теплый погожий денек, который вроде бы ничем не отличался от остальных. Разбирая почту, привезенную из Сомова, которую ему предстояло разнести адресатам, Николай обратил внимание на международный конверт, отправленный из США. Адрес, указанный на конверте, гласил, что письмо должно быть доставлено Соколову Николаю Петровичу на улицу Дачная, 8. Однако по указанному адресу находился детский санаторий. Почтальон хорошо знал всех его сотрудников, и Соколова среди них не было. Николай долго вертел письмо в руках, пока его не осенила догадка: «А может быть, Соколов жил здесь раньше, еще до моего появления в Сосновке? Надо спросить у кого–нибудь из старожилов. Вдруг они знают его новый адрес?»
В тот же день, разнося пенсию, почтальон опросил всех пенсионеров поселка и выяснил, что до войны дача, в который находился детский санаторий, принадлежала летчику Петру Соколову, который героически погиб на фронте. О его подвиге писали газеты, а местная школа носит теперь его имя. Семью Соколова выгнали из поселка немцы, их больше никто никогда не видел — видно, все тоже погибли.
Собранная информация не оставляла никакой надежды найти адресата.
«Придется вернуть письмо», — решил Зябликов. Однако любопытство взяло верх, и он решительно вскрыл конверт. Письмо оказалось на русском языке.
