Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Примерную дистанцию в тридцать пять километров проехали за сорок минут и ещё минут пятнадцать протискивались по узким улочкам пригорода. Куртку я с себя стащил, а вот свитер благоразумно не стал снимать. Потому что под ним на мне имелась слишком провокационная майка с надписью на английском «Пентагон будет разрушен!». Один из сыновей мне её подарил, будучи заядлым патриотом и хулителем заокеанского капитализма. А мне майка понравилась отменным качеством материала и шикарно нанесённым рисунком на спине. Нечто из серии «Звёздных войн», где убойный на вид космический корабль утюжит бомбами развалины Пентагона.
Сам художник и специалист компьютерной графики, потому и обожаю вот такие великолепные картинки. Потому и находился дома в такой одежде. А во время начавшегося с женой скандала не заморачивался тем, что на мне. Так и покинул семью… оказавшись в ином мире.
Потому что, сколько ни всматривался в городские здания, сколько ни приглядывался к людям и к технике, всё больше убеждался, что вокруг всё не моё, чужое и незнакомое. Конечно, если настроиться должным образом, представляя, что ты просто зритель кино, то подобный мир можно вообразить. И снять, при должном терпении и сильном желании. Но зачем снимать то, чего никогда не было?
Архитектура чуждая, хотя нечто подобное я на каких-то картинках о древности видел однозначно. Слишком лёгкие здания, хрупкие на вид, если не сказать воздушные. Исчезли тяжеловесность и основательность, так присущая российскому климату. Не стало угловатости. Зато резко прибавилось деталей роскоши, неуместной лепнины, статуй, портиков и открытых террас с балконами. Деревья, опять-таки, сплошь южные, половина плодовых. Попадаются пальмы, в том числе и финиковые. Полно лимонных деревьев, апельсиновых, мандариновых. А цветов масса, и все настолько разные, что и не догадывался раньше об их существовании.
Где улицы пошире – обязательно ездит трамвай. Пусть и допотопный, по моим понятиям. Троллейбусов не увидал, входов в какую-нибудь подземку тоже. Квартала нищеты не заметил, хотя мы могли въехать в город с иной стороны. Заметил несколько конных экипажей, но они тут явная редкость и анахронизм, скорей пережиток прошлого, мешающий новейшему транспорту. Потому что даже наш водитель не удержался от парочки ругательств в адрес наглого кучера, выпершегося со своей пролёткой в транспортный ряд и начавшего бесцеремонно тормозить движение.
На что ещё обратил внимание: все единицы транспорта имеют номера, даже на гужевых тарантасах стоят. А вот каких-либо регулировщиков движения или просто полицейских не увидел. Неужели водители настолько дисциплинированные и правильные, что сами разбираются в случае ДТП?
Ну и всё больше мучил меня загадочный вопрос языкового общения. Если мир иной, то почему здесь говорят на русском? Пусть он и несколько странно воспринимается на слух и не все слова понятны буквально, но суть остаётся прежней, я почти всё понимаю. Мало того, надписи над витринами магазинов, названия улиц, как и нумерация, вполне читабельны. И цифры привычные, арабские.
«Интересно будет почитать здешнюю прессу да полистать учебники истории, – пришла мне в голову очевидная идея. – А вот стоит ли мне здесь задерживаться надолго?… Вдруг дорога в этот мир только в одну сторону? И та открывается раз в пять тысяч лет?… И вообще, где меня взяли и куда привезли?!»
Поэтому я потянулся к водителю и шёпотом спросил:
– А как та местность… или тот лес называется, где велась съёмка?
Тот подвигал бровями, словно заранее ожидал такого вопроса, но ответил пространно:
– Посёлок там рядом, Пастушье Семя зовётся. А лес – Змеиным, хотя там испокон веков ни единой змейки не водилось. Кажется…
Запомнить бы, мне туда ещё возвращаться. Хотя названия яркие, незабывающиеся.
Под эти раздумья добрались на место назначения, и наш пепелац въехал через раскрывшиеся перед нами ворота на огороженную территорию. Судя по частичным декорациям на открытых пространствах и многочисленным крытым ангарам, мы прибыли на местный аналог Голливуда. И атмосфера здесь сразу ощущалась особенная, давно мне известная и привычная. Если судить по смещению уровней построек, всё это располагалось на пологом склоне. И не удивлюсь, если отсюда имеется хороший вид на весь город.
Наружу вышел я первым и долго ждал, пока выберутся статисты со своими железяками. Один из них (вроде как бригадир) остался, вместе с водителем проверяя возможную порчу на сиденьях и боковой обивке. Претензий не последовало, но уйти вслед колонны своих, которые по очереди входили чинно в какой-то барак, бригадиру не дал водитель:
– Постой! – и кивнул в мою сторону. – Парню нечем рассчитываться.
Я изобразил на лице непонимание, многозначительно потряхивая курточкой в руке. Мол, обещал ведь бутылку. На что последовали короткий смешок и ехидный вопрос:
– А деньги у тебя есть?
Чего не было, того не было. Что я и показал всеми понятными жестами.
– Вот и я так подумал, что надо помочь парню, – продолжил водитель разговор с бригадиром. – Как думаешь, получится у него отхватить денежку, если он в конце очереди твоей шарашки пристроится?
Тот раздумывал недолго:
– Хм! А ты знаешь, может и проскочить на авось! Только пусть свитер свой снимет да мою вязку с мечами в руках держит. Бухгалтер ведь и в самом деле не по спискам выдаёт, а каждому на рыло. Режиссёру плевать, а посторонние здесь не ходят.
И уже мне, повелительно:
– Снимай свитер и бери мой тюк. И вот, покажешь этот талон. Заслужил, если честно, своими прыжками и кульбитами, когда тебя фикси разыграл. Ха-ха! Повеселил народ!
«Ага! Значит, ту прыщавую недоросль Фикси зовут? – пронеслась в сознании мимолётная радость. – Надо будет запомнить, вдруг и мне оказия подшутить над ним подвернётся?…» – но это я так, просто подумал, с пониманием полной бесперспективности своей мести.
Вообще-то я должен кланяться в ножки подобным благодетелям и уж никак не оспаривать их приоритетные подсказки и распоряжения. Поэтому и не стал возражать, шустро сбросил свитер и потянулся рукой к связке оружия.
– Э-э-э! – протянули мои благодетели удивлённо в два голоса. – Что за диковинная одёжа?
– Сын привёз… Откуда-то очень издалека, – чистосердечно ответил я.
– И по-каковски тут написано? – глядели они на меня, как на «Квадрат» Малевича. Или как на «Мону Лизу». Но ещё больше их поразило упоминание о ребёнке. – Чей сын? Парень, ты о чём?
Это навязчивое обращение ко мне стало раздражать. Ну какой я им парень, если каждого из них старше? Водителю под сорок, бригадиру чуток меньше на вид. А мне-то уверенных пятьдесят! Имели бы уважение к моим сединам!.. Или здесь так принято обращаться к «дяде»? И как выкручиваться? Что отвечать?
Начал с «по-каковски»:
– Английскими буквами писано. Но сам я читать на таком не умею… А сын… так он это…
Замялся, подбирая правильные слова и растерянно блуждая взглядом по сторонам. Помогло то, что оба зрителя меня несколько бесцеремонно развернули к себе спиной, разглядывая картинку, сделанную с помощью прямой печати на ткани. А я увидел своё лицо в отражении на лобовом стекле автобуса. И первое, что захотелось сделать, – это в панике воскликнуть:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
