Рен отводит взгляд. Подобной отповеди от меня он не ожидал.
— Я всегда знал, что ты настойчивая и целеустремлённая, но есть границы…
— Рен! — я хватаю молодого человека за отвороты сюртука и немного встряхиваю. — Границы устанавливаем мы сами! Я хочу найти убийцу профессора Обели, но при этом не вижу ничего плохого в том, чтобы получить вознаграждение за благое дело. За торжество справедливости, если тебе так удобнее!
Он перехватывает мои запястья, сжимает… молчит.
— Если бы я могла, я бы сделала всё сама. Но у меня нет столько времени и, честно сказать, я понятия не имею, как настраивать ваши измерители.
— Я дал тебе слово и я его сдержу, — Рен наконец оживает, — но после…
— Не надо, — я обрываю пламенную речь на полуслове. — Молчи. Просто сделай свою работу, а на досуге подумай вот о чём: на счёт границы ты прав, но мир не совершенен, поэтому идеалистом в нём быть трудно. Лучше заранее провести черту как можно ближе к совести, в противном случае тебе придётся искать другую работу.
— По-твоему, я дурак? — Рен хмурится. — Устроил тебе истерику из-за какой-то ерунды…
— Нет. Ты умный, честный, справедливый, но большинство людей каждое из этих качеств почему-то считают недостатком. И ещё… сегодня у тебя был трудный день, скоро экзамены, Полин Аверли будто с цепи сорвалась, а я неожиданно оказалась совсем не такой медовой, как ты думал.
— Никогда не считал тебя медовой, но ты не изумруд, пусть и глаза у тебя зелёные, ты алмаз, — он вздыхает и разжимает пальцы, только получив свободу, я осознаю, насколько затекли мои кисти. — Ладно, давай займёмся делом. Я так понимаю, мне нужно сделать замеры. Ещё я могу осмотреть комнаты. Если найду что-нибудь интересное, позову тебя. Сам ничего трогать не стану.
— Спасибо, Рен.
Кивнув, он разворачивается и направляется в кабинет, где его ожидает не дающая мне покоя бутылка.
Поначалу я планировала самостоятельно обойти комнаты, не дожидаясь Рена. Однако, поразмыслив, отправляюсь вслед за ним.
— Не доверяешь? — он оглядывается через плечо.
— Доверяю, но лучше работать в команде.
Пожав плечами, Рен возвращается к прерванному делу — до конца открывает створки старинного бара. Вооружившись измерителем, он водит им над стоящими внутри бутылками.
— Нашёл.
Я подхожу ещё ближе.
— Светлый, едва до единички дотягивает.
— А вокруг? — спрашиваю с нетерпением.
Будущий эксперт удивлённо поднимает брови, но послушно проверяет створки, дно, боковые и даже верхнюю стенки.
— Ничего, — выносит он свой вердикт.
Я и сама вижу, что ничего. Стрелки прибора не шелохнулись ни разу.
— Выходит, на идее с разбитием бутылки в баре мы ставим крест. Может, профессор не был привередой и хранил бы выдохшееся вино, но если уж собирать бутылку, то почему бы и следы не убрать магией. Верно?
Рен кивает:
— И судя по коллекции алкоголя, которую я тут вижу, профессор был большим ценителем горячительных напитков. В свете этого теория про полтора года не выдерживает критики. Вообще, удивительно, как сюда затесалось обычное столовое вино.
— Может, подарок?
— Весьма сомнительный, — сокурсник настроен скептически.
— Ну, так давай осмотрим бутылку!
Рен тянет к ней руку, позабыв про обещание ничего не трогать, я едва успеваю её перехватить.
— Позволь мне, — отвожу в сторону чужие пальцы и вытаскиваю добычу на свет.
Действительно обычное столовое вино. Во всяком случае, так указано на этикетке…
— О! А это идея! — восклицаю почти восторженно.
— Что? — Рен не понимает причину моего воодушевления.
— Сейчас мы кое-что проверим. — С этими словами я ставлю бутылку на рабочий стол.
Особая прелесть моих раритетных перчаток в том, что они в буквальном смысле облегают руки второй кожей, а это значит — ноготки по-прежнему со мной. Я аккуратно подцепляю уголок бумажной этикетки, и отрываю. Совсем чуть-чуть, но этого хватает.
— Смотри, — я с торжеством демонстрирую своё открытие.
— Два разных вида клея, — задумчиво произносит Рен, рассмотрев отличающиеся по цвету следы на стекле. — Ты была права, лучше бы бутылку забрали на экспертизу.
Я достаю 'ключ'.
— Давай посмотрим, откуда она родом, — предлагаю сокурснику.
К его чести, он сразу понимает, что я собираюсь сделать. Звонкий звук от соприкосновения металла со стеклом мгновенно выдаёт подлог.
— Эта бутылка не из Лоэзи, — авторитетно заявляет Рен.
— Она из Абрейна, — заявляю столь же уверенным тоном.
— А ты откуда знаешь?
— Моя матушка родом из этой провинции и всегда предпочитала видеть на столе вино родного края. Ты бы знал, сколько экспериментов я провела, когда мне стало известно о том, что бутылки трёх 'винных' Дийонских провинций хоть и похожи по цвету и форме, но отличаются толщиной стекла!
Сокурсника мой ответ веселит, но я не обижаюсь.
— И что мы будем с ней делать? — Рен кивает на причину нашей с ним поздней вылазки.
— Аккуратно вернём на место, — пожимаю плечами и убираю бутылку обратно в бар.
— Получается, профессор Обели был отравлен, — молодой человек заметно оживляется. — Как думаешь, в лаборатории смогут установить, какой это был яд?
— Бутылка очень подозрительная, согласна, поэтому на данный момент отравление — единственная версия, но мы ещё не осматривали квартиру.
Пыл Рена несколько утихает. К сожалению, придётся огорчить его ещё сильнее.
— Напомни мне, пожалуйста, продолжительность самого длительного теста на наличие яда?
— Шесть часов, четырнадцать минут, — рапортует молодой человек.
— Вот ты сам и ответил на свой вопрос.
Рен недовольно морщится, а я киваю:
— Если бы полицейские что-то узнали, дядя бы рассказал тебе об этом во время вашей с ним встречи. То же самое с телом. Работа над ним давно закончена, а результат нулевой.
— Так может, он действительно заснул и не проснулся? — ворчит сокурсник.
— Может-может, — отвечаю рассеянно и оглядываюсь по сторонам, — но не будем заранее впадать в отчаяние. Мы ведь даже не огляделись вокруг толком!
Спальня становится последней комнатой, подвергшейся тщательнейшему осмотру, а попросту — обыску. Результата нет.
Рен выглядит расстроенным и вымотанным — того и гляди, упадёт в хозяйское кресло.
— Какие действия предпримем теперь?
