— Потому что это все необъяснимо, — отвечаю севшим голосом, стуча зубами, и разглядываю десятки картин хаотично разбросанных по маленькой художественной мастерской Коди.
На каждой из картин изображена девушка со светлыми вьющимися волосами… Один в один как у меня. Вот она сидит в кафе и пьет кофе, вот сбегает вниз по лестнице, вот садится в такси, а вот она на пробежке в парке.
— Почему у нее нет лица? — застывшим взглядом смотрю на картину, где девушка держит в руках стеклянный шар с маленькой пластиковой тыковкой внутри.
— У кого? — не сразу понимает Коди. — А-а… не знаю. Просто… — Срывает покрывало со старого диванчика в углу и набрасывает мне на плечи. — Прости, надо было сразу… Черт. Да где этот телефон? Надо вызвать полицию пока тот урод… А, блин, вот он — в кармане был.
— Почему у нее нет лица?
— У тебя шок. Давай просто…
— Почему? — смотрю на него требовательно и лишь спустя несколько напряженных секунд, Коди пожимает плечами. — Не знаю, я постоянно ее рисую, вот так, без лица. Просто потому… потому что ни одно из лиц ей не подходит, не знаю… Я пытался, но… — И резко хмуриться начинает. — Слушай, прости за неуместный вопрос, но мы… мы раньше не встречались? Твое лицо, оно… кажется таким знакомым.
Объятия становятся моим ответом. Крепкие, живые, долгожданные… Обвиваясь руками вокруг шеи, прижимаясь щекой к груди, закрываю глаза и слушаю, как громко и часто бьется его сердце.
— Неожиданно.
— Спасибо, Коди… Спасибо.
Замирает на несколько долгих мгновений, а потом вдруг с таким отчаянием меня к себе прижимает, что больно становится.
— София… — дрожащим шепотом по коже. — Тебя зовут… София.
"Тик-так… ТИК… ТАК".
* * *
"… фишки не могли "прыгать" через фишки противника, однако, в отличие от других настольных игр сродни шахматам, в тафле, у каждого игрока было право обратного хода. Единожды за игру можно было изменить сделанный ход, вернуть фишку на исходную позицию и тем самым, возможно, изменить исход всей игры".
Телефон будто тонну весит, выскальзывает из рук, ударяет по полу.
Струи дождя бьют в кухонное стекло с такой мощью, словно до меня добраться хотят, в чувства меня привести хотят, дать отрезвляющую пощечину.
Молния кривой линией разрывает небо, как вспышка фотоаппарата ударяет по глазному нерву.
Кто-то воет на улице.
Или это я вою…
Поскальзываюсь на плитке, успеваю схватиться за стену, сбиваю стул по пути к выходу с кухни, боком о косяк ударяюсь. Бегу… бегу сломя голову, задыхаясь. В домашних тапочках, в пижаме на крыльцо вырываюсь, вниз по ступеням, под дождь, под черную бездну расколотую. Выбегаю на соседскую лужайку, где стоял Коди, головой вращаю… сердце на пределе бьется — камнем по самому горлу.
— Ну же… Ну же, где ты? Где ты, Коди? — бормочу, глотая дождевые капли. Соленые почему-то.
Нет его.
Время тянется безжалостно долго. До костей продрогла, стучу зубами. Не хочу уходить, не могу уйти.
А что если… что если не было ничего? Не было Коди, нас не было?.. Воображение больное разыгралось, ум за разум зашел, крыша поехала, да что угодно. Как вообще можно верить в то, что я видела, в то, что пережила, почувствовала?..
Это не поддается логике. Этому нет объяснений. Я сошла с ума, сбрендила — вот ответ.
Нет его. И не было никогда в моей жизни.
Чертов Хэллоуин.
Лучше мне вернуться в дом.
— София.
Время — безжалостный монстр в обличии доброго старца.
— София, это я.
— Коди?.. — Не знаю: вслух сказала, или подумала. Все потеряло значение.
Время — безболезненный, смертельный яд, убивающий медленно, изобретательно.
— Ты пришел, — сама себя не услышала.
— Я был здесь все это время. В смысле — минуты три.
Время — истинное сокровище в неумелых руках.
— Что… что произошло за эти три минуты?
— Тебе лучше знать, — улыбается печально. — Но могу предположить, что тебе порядком поднадоело со мной — дураком, — знакомиться. Я невыносим, правда?
— Не смешно, — притягиваю его к себе, под козырек крыльца. Не могу на него насмотреться, впиваюсь пальцами в ткань куртки так сильно, словно Коди — песок, вот-вот посыплется сквозь пальцы. — Я ведь не сошла с ума? Скажи мне. Пожалуйста, скажи, что это не так. Скажи, что я не сошла с ума.
Улыбается, с теплотой, от которой сердце щемит, подушечками пальцев убирает с моего лица налипшие волосы, мягко за подбородок голову приподнимает и в глаза смотрит. Будто насквозь меня видит.
— Думаю, мы оба сошли с ума, София.
— Время шло вспять. С последнего момента нашей возможной встречи до первого. Коди, это невозможно. Меня примут за психа.
— А ты не говори никому. Да и… я тоже псих в таком случае, потому что тоже видел их, София. Ты прогоняла меня. Каждый раз прогоняла. А я каждый раз с тобой знакомился заново. Перебирал варианты, а ты снова и снова меня посылала. — И озорство в глазах вспыхивает. — Но я не обижаюсь. Иногда мне даже нравилось.
— Значит, ты был первым? Раньше меня через это прошел?
— Я… я упустил свой шанс. Понял это, когда ты меня не узнала.
— Коди, — к груди его прижимаюсь со всем отчаянием, будто вечность его не видела, будто знаю его лучше кого-либо в этой жизни. — Что это было? Что это, черт возьми, было?
— Хэллоуин? — грудь от смешка вздымается.
"Все законы времени и бытия в эту ночь не работают, что позволяет духам вытворять, что вздумается".
— Хэллоуин? — нервно усмехаюсь в ответ.
— Или… второй шанс? Шанс переиграть все заново. Шанс изменить ход. Кому еще так фартило? Да мы счастливчики.
— Ты все такой же, — смеюсь с его беспечного смеха, который вдруг обрывается, а на лицо тень падает и в глазах появляется сожаление.
— Надо было мне позже прийти. Напугал тебя. Придурок. Думал… ты уже прошла через это. Думал, мы вместе прошли. Блин, да я вообще ни о чем не думал. Так что… пришлось подождать целых три минуты.
— Это целую вечность длилось.
— Знаю, — плавно ладонью по моим мокрым волосам проводит.
— Вечность и ничего. Прости, София, — и голос дрогнул. — Я не смог ничего изменить. Не успел. Не услышал твоего крика. Вышел из своей чертовой мастерской лишь тогда, когда полиция приехала, но было уже поздно. Этот урод… Черт… прости меня.
— Поэтому я тебя не вспомнила, — осознаю с пониманием. — Для меня прошлое не изменилось.
— Я ничего не сделал.
