– А хотел бы прочесть.
– Ещё прочтёте. Он, вероятно, будет опубликован.
Эдриен тихо свистнул.
– Обдумай все хорошенько, дорогая. Собачья драка интересна для всех, кроме собак.
– Время Халлорсена истекло. Теперь очередь Хьюберта бить по мячу.
– Прежде чем ударить по мячу, на него не вредно взглянуть, Динни. Разреши мне устроить небольшой обед. Диана Ферз пригласит нас к себе. Ночевать останешься у неё. Как насчёт понедельника?
Динни наморщила чуть вздёрнутый носик. Если на будущей неделе поехать в Липпингхолл, как она собирается, то в понедельник – удобнее всего. В конце концов, может быть, и стоит увидеться с этим американцем, до того как объявлять ему войну.
– Хорошо, дядя. Я вам очень признательна. Если вы налево, можно мне с вами? Хочу повидать тётю Эмили и дядю Лоренса. Маунт-стрит – это вам по дороге.
– Отлично. Подкрепляйся и пойдём.
– Я уже подкрепилась, – ответила Динни и встала.
VI
Удача не покинула Динни, и она застала своего третьего по счёту дядю на Маунт-стрит около его собственного дома, который он созерцал с таким видом, словно собирался его продавать.
– А, Динни! Входи, входи. Твоя тётка хандрит и будет рада видеть тебя.
Они вошли в холл, и сэр Лоренс прибавил:
– Мне недостаёт старого Форсайта. Я как раз прикидывал, сколько запросить за дом, если мы решим сдать его на будущее лето. Ты не знала старого Форсайта, отца Флёр. Это была фигура.
– Что с тётей Эм, дядя Лоренс?
– Ничего особенного, дорогая. Просто вид бедного старого дяди Катберта, вероятно, заставил её призадуматься о будущем. А ты о нём задумываешься, Динни? В известном возрасте оно всегда кажется печальным.
Сэр Лоренс распахнул дверь:
– Дорогая, у нас Динни.
Леди Эмили Монт стояла в своей отделанной панелями гостиной и метёлочкой из перьев обмахивала какую-то семейную реликвию.
На плече у неё сидел попугай. Она положила метёлочку, с отсутствующим видом приблизилась к гостье, предупредила её: "Не столкни Полли!" – и поцеловала племянницу. Попугай переместился на плечо к Динни, нагнул голову и вопросительно заглянул ей в лицо.
– Он такой милый, – сказала леди Монт. – Ты не боишься, что он ущипнёт тебя за ухо? Я так рада, что ты пришла, Динни. Я всё время думаю о похоронах. Скажи, как ты себе представляешь загробную жизнь?
– А такая существует, тётя?
– Динни! Ты меня просто убиваешь!
– Может быть, те, кому она нужна, всё-таки обретают её.
– Ты – вылитый Майкл. Он такой же рассудочный. Где ты поймал Динни, Лоренс?
– На улице.
– Ты становишься неприличен. Как твой отец, Динни? Надеюсь, он не заболел в этом ужасном Портминстере. Дом весь пропах мышами.
– Мы все очень тревожимся за Хьюберта, тётя Эм.
– Ах да, да, Хьюберт! Ты знаешь, он, по-моему, напрасно отстегал этих людей. Пристрелить их – куда ни шло, но пороть – это так грубо и старомодно!
– А вам, тётя, не хочется отстегать возчиков, когда они бьют перегруженных лошадей на подъёме?
– Конечно, хочется. Значит, вот они чем занимались!
– На деле было ещё хуже. Они выкручивали мулам хвосты, кололи их ножами и вообще зверски мучили бедных животных.
– Неужели? Как хорошо, что он их отстегал! Впрочем, со дня, когда мы перевалили Гемми, я терпеть не могу мулов. Помнишь, Лоренс?
Сэр Лоренс кивнул. Лицо его приняло нежное, чуть ироническое выражение, которое, как давно заметила Динни, всегда появлялось на нём в присутствии тёти Эм.
– Почему, тётя?
– Они скатились на меня. Не все, конечно, а тот, на котором я до этого ехала. Говорят, редко случается, чтобы мул, не споткнувшись, скатился на кого-нибудь.
– Какой ужас, тётя!
– Да, пренеприятно – внутри так все и холодеет. Как ты думаешь, Хьюберт приедет на будущей неделе в Липпингхолл пострелять куропаток?
– Не думаю. Хьюберта сейчас никуда не вытащить. Настроение у него жуткое. А мне можно приехать, если у вас найдётся местечко?
– Разумеется. Места сколько угодно. Считай сама: будут только Чарли Масхем со своей новой женой, мистер Бентуорт, Хен, Майкл с Флёр, Диана Ферз, может быть, Эдриен и твоя тётка Уилмет. Ах да, забыла – ещё лорд Саксенден.
– Неужели? – воскликнула Динни.
– А что? Он, по-твоему, недостаточно респектабелен?
– Но, тётя, милая, это же замечательно! За ним-то я и гоняюсь!
– Какое ужасное слово! Никогда не слышала, чтоб так говорили. Кроме того, где-то существует леди Саксенден, хоть она и прикована к постели.
– Что вы, тётя Эм! Я хочу увидеться с ним, чтобы он помог Хьюберту. Папа говорит, что ему достаточно пальцем шевельнуть.
– Динни, ты и Майкл употребляете невозможные выражения. Каким пальцем?
Сэр Лоренс нарушил каменное молчание, которое обычно хранил в присутствии жены:
– Дорогая моя, Динни хочет сказать, что Саксенден – крупная закулисная фигура в военных делах.
– Что он собой представляет, дядя Лоренс?
– Бантам? Я познакомился с ним давным-давно – он тогда был ещё мальчишкой.
– Это меня чрезвычайно тревожит, – вставила леди Монт, отбирая у Динни попугая.
– Тётя, милая, я в полной безопасности.
– А лорд… э-э… Бантам тоже? Я так стараюсь, чтобы в Липпингхолле всё было респектабельно. В этом смысле Эдриен внушает мне опасения, но… – она посадила попугая на камин, – …он мой любимый брат. Для любимого брата пойдёшь на все.
– Да, на все, – подтвердила Динни.
– Всё будет в порядке, Эм, – вмешался сэр Лоренс. – Я присмотрю за Динни и Дианой, а ты – за Эдриеном и Бантамом.
– Твой дядя год от году становится фривольнее, Динни. Он рассказывает мне невозможные вещи.
Эмили стояла рядом с сэром Лоренсом, и муж взял её под руку. "Как в шахматах: чёрный король и белая королева", – подумала Динни.
– Ну, до свидания, Динни, – неожиданно объявила тётка. – Мне пора ложиться. Моя шведская массажистка сгоняет мне вес три раза в неделю. Я действительно начала худеть.
Взгляд Эмили скользнул по Динни:
– Интересно, а у тебя есть что сгонять?
– Я толще, чем кажусь, милая тётя.
– Я тоже. Это огорчительно. Не будь твой дядя худ как жердь, я бы волновалась меньше.
Она подставила девушке щеку. Та звонко поцеловала её.
