Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Вадим не мог не согласиться, что так оно и было на протяжении почти всей человеческой истории. В том числе и отечественной. Например, в гражданскую войну.
— Ефрейтор оказался примитивным существом. Мне его жаль, но… Да и я не знаю, сколь долго сам смогу подавлять первобытные инстинкты. Поэтому — уезжайте.
Помолчал и добавил с невыносимой, можно бы сказать — смертельной болью в голосе, если бы это слово имело здесь прежний смысл: — А хотелось бы и посмотреть, что там будет дальше, узнать, как вы сюда попали… Живые к мертвым. А вдруг есть и обратный путь?
— Послушайте, Микаэль, — вдруг воскликнул Розенцвейг, — а мы вам помочь не можем?
— Чем? — искренне удивился капитан. — Пожертвуете мне фунт собственного мяса, как в той сказке?
— Отнюдь. Но у нас есть э-э… продукт из того, человеческого мира. Ну, как мне кажется… Оно тоже не живое, конечно, но вдруг поможет?
Ляхов, уже сообразив, о чем говорит Розенцвейг, метнулся к машине, сдернул из кузова ящик консервов, даже не консервов, просто свежего, парного мяса в вакуумной упаковке, способного сохранять свои свойства годами. Взятый еще на первой израильской базе, то есть тоже «сбоку» от этого времени.
А вдруг действительно?! Ему страшно хотелось, чтобы этот капитан жил, точнее — существовал, еще хоть сколько-то дней, чтобы с ним можно было разговаривать, узнавать о загробной жизни и, возможно, понять что-то и в прежней.
Он вспорол штык-ножом килограммовую банку телятины и протянул Шлиману, остерегаясь, впрочем, подходить слишком близко. Вдруг и у него, несмотря на принципы, близость живого тела сорвет крышу. Как в русских сказках у Бабы-яги.
Капитан втянул носом запах и действительно не смог совладать с собой. Только агрессия его была направлена исключительно на продукт. Давясь, задыхаясь и хлюпая, он сглотал содержимое буквально за минуту.
— Еще — можно?
— Без вопросов! — Вадим уже видел, что, кажется, удалось. Хотя бы на первое время.
Второй килограмм капитан съел куда медленнее, раздумчивее, но все равно до луженого донышка банки, и Вадим все время поражался, как столько может поместиться в обычный человеческий желудок. Ах да, не в обычный, конечно.
Напитавшись, покойник (Ляхов даже в мыслях избегал назвать его как-то иначе, чтобы беды не накликать, что ли?) умиротворился и посоловел.
— Пожалуй, на этом я смогу прожить еще немного. Увы, совсем немного. Знаете, друзья, это примерно как хлеб из опилок. Создает иллюзию насыщения, но в то же время… Только где же взять достаточно даже и такой пищи? И вообще, откуда она? Здесь мне попадались продовольственные лавки, но то, что я в них видел, воспринималось не иначе, как картонные муляжи на витрине плохого магазина. Мне и в голову не приходило…
— Нет, вы рассказывайте дальше, пищей мы вас снабдим, — перебил Вадим возможные слова Розенцвейга, которые могли и не попасть в его схему.
Он уже видел этого Шлимана неким Вергилием, который может сообщить Данте сокровенные тайны загробного мира. И ведь как хорошо написано аж шестьсот лет назад: «Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу». Жаль, что наизусть он больше не помнил ни строчки из «Божественной комедии». Однако все остальное подходило к месту безупречно.
— С удовольствием. Только — вы уж простите за бестактность — на какой срок здешней жизни (существования) я могу рассчитывать? То есть сколько у вас этих консервов, хоть как-то прогнавших невыносимый, нечеловеческий голод? Вы, коллега, должны понять. Раковому больному, привыкшему к морфию, анальгин тоже может снять боль. Но на сколько? И все же это лучше, чем ничего…
— Давайте вместе экспериментировать, коллега. Засекаем время. Сейчас пять тридцать. Как только ваш голод снова станет совершенно нестерпимым, скажете. Тогда и рассчитаем наш резерв.
А в это время у Вадима возникла еще одна идея, которая могла значительно расширить пространство маневра. Но — подождем, обмыслим, чтобы не возбуждать безосновательных надежд. Ни у себя, ни у капитана. Но, если получится, полгода жизни Шлиману они подарят. И тут же вспомнился мало кому известный персонаж из старинного романа, который сказал своему младшему партнеру: «Но имейте в виду, Шура, за каждую скормленную вам калорию я потребую массу мелких услуг!»
Именно так он намеревался поступить и с Микаэлем, что бы там ни придумали Тарханов и Розенцвейг. Вадим спинным мозгом почувствовал, что, кажется, он в очередной раз может выиграть по-крупному.
Не зря же в Академии лучшие преподаватели, отнюдь не навязывая и даже не афишируя своей цели, вскрывали латентные способности к стратегическому мышлению. У кого не окажется — не беда, так и быть, хороший зам начальника штаба дивизии по разведке в любом случае получится, а уж в ком обнаружится божья искра — все пути открыты, вплоть до начальника Генерального штаба.
От машин подошел Тарханов, обтирая руки куском ветоши:
— Что вы тут вожжаетесь, может, объясните?
— Пока не объясню, — ответил Вадим. — Но толк, похоже, будет. И солидный. А ежели к маршу готовы, так поехали. — Повернулся к Шлиману: — Капитан, нам в дороге что-то угрожать может еще?
— Не думаю. Зона последних боев осталась там, — он показал пальцем через плечо. — И со всеми, кто «сорганизовался», вы более-менее разобрались. Других «организованных» здесь быть не должно. Разве только естественным путем кто-то из местных жителей скончался. Да и в любом случае…
Смысл его слов был Вадиму понятен.
— В общем, ты с девушками езжай на «Тайге», — сказал он Сергею, — Львович за тобой, а мы с капитаном замыкающими.
Тарханов, доставая папиросу, незаметно для окружающих поманил Ляхова мизинцем левой руки.
Словно желая прикурить от его зажигалки, Вадим подошел, наклонился.
— Ты соображаешь, что делаешь? — Вопрос был хотя и задан вполне в двусмысленной форме, Ляхов понял его однозначно.
— Соображаю, Серега. И польза от моих действий может проистечь громадная…
Тон у Ляхова был настолько убедительный, что Тарханов ничего больше не сказал. Такие у них сложились отношения, что верили они друг другу безоговорочно. Что Вадим Сергею на перевале, что Сергей Вадиму сейчас. А как же иначе? Иначе это уже не мужская солдатская дружба, а черт знает что! Сплошной салон мадам Шерер!
— А он тебя не сожрет там по-тихому? Даже, предположим, против собственной воли…
Опаска, разумеется, у Ляхова по отношению к столь сомнительному знакомцу, как более-менее подвижный покойник, проще говоря зомби, сохранялась. Ну а как же без риска, ежели выигрыш светит удивительный? Кто не рисковал, тот в тюрьме не сидел.
А на всякий случай еще пару банок консервов в кабину он возьмет, и как водка с «нашей» стороны на Шлимана подействует, тоже можно будет в пути проверить. Главную же надежду он возлагал на другое.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
