Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Да, да, – изо всех сил закивала «пловчиха», опасаясь, видимо, физической расправы.
На столе стояли бутылка шампанского, два пустых бокала, две тарелки и небольшие прозрачные мисочки с салатами («купили в ближайшем супермаркете?»). В полутьме на елке переливались разноцветные фонарики гирлянды. Он что, ей изменяет, с этой крокодилицей? Маша откинула голову назад и захохотала – громко, искренне. Он… ей… изменяет… с крокодилицей…
– Дорогие мои, – успокоившись, сказала она, – пошли вон.
Девушка подхватила сумочку и, радуясь, что осталась жива, молниеносно исчезла за дверью, а Матвей заканючил:
– Она коллега… Да разве я могу променять тебя на кассиршу! Да ты с ума сошла, какой развод?!
Но Маша была абсолютно счастлива – даже не пришлось придумывать повод для разговора – ее супруг сам во всем виноват. Вот и отлично!
Впрочем, все равно было немного обидно: неужели ему действительно могла понравится «пловчиха»? Бред, как может равняться эта страхолюдина с ней, роскошной Машей? Бред, бред, бред… И мысли уходили в другую степь.
Уж чем ее природа точно не обделила, так это внешностью. Стрижка «боб-каре» подчеркивала красоту скул и шеи, кожа всегда была чистая – прыщи и прочие неприятности никогда не «украшали» лицо, лишь три точки-родинки дорожкой бежали по правой щеке. Густые блестящие волосы достались от бабушки, пухлые губы – от мамы, а зеленые глаза – от прабабушки. Девушка-секси – без изъянов на лице и в фигуре. Мужское внимание Маша получала всегда большими порциями.
На развод она подала сразу же, и второй штамп украсил паспорт в середине марта. Родители гундели – но кто их будет слушать? Матвей просил одуматься – но кто он такой? Свобода уже текла по венам, уже приятно волновала и бодрила. Маша чувствовала себя помолодевшей на десять лет брака и ругала себя с утра до вечера, что не рассталась с тенью-супругом много лет назад. Сколько упущено!
Матвей же надеялся на примирение и уже третий раз приходил за якобы забытыми вещами. То ему потребовался фонарь (подарок покойного дедушки), то отчет о продажах («что-то кроссовки меня беспокоят»), то розовый галстук…
– Не нашел, – раздался за спиной деловитый голос Матвея. – А ты, Маша, напрасно думаешь, будто у меня с Ирой были… э-э-э… Мы Новый год отметить хотели… м-м-м… как сотрудник с сотрудником… м-м-м… как товарищ с товарищем… э-э-э… как член общества с членом общества…
Маша тяжело вздохнула – пора прекратить эти визиты.
– Про члены ты очень удачно сказал, – фыркнула она и поднялась с табурета. – Значит, так. – Она прищурилась и медленно пошла навстречу Матвею. – Чтобы больше я тебя здесь не видела. Эта квартира моя, понятно? Ты прописан у матери на Стромынке, вот и катись туда. Надоел, и нытье твое надоело тоже. И вообще я замуж выхожу! За крутого парня! За того самого, который разогнал половину гостей на нашей свадьбе! Он в отличие от тебя – настоящий мужик и умеет не только болтать языком, но и зарабатывать деньги! Он меня все эти годы любил. Ясно?! И почему я выбрала тебя? – Маша развела руками. – Не понимаю. Очень скоро я буду счастлива и наконец займу именно то место в обществе, которое давно должна была занять!
Матвей побледнел, расправил плечи, гордо вскинул голову и, возопив «Да подавись ты моим розовым галстуком!», покинул квартиру Марии Дмитриевны Серебровой – бывшей жены, которая десять лет назад категорически отказалась менять свою красивую фамилию на невыразительную Хорина.
– Наконец-то, – выдохнула Маша и подошла к окну, чтобы уж проводить Матвея навсегда. Ему больше нет места в ее жизни. – Я выйду замуж, – уверенно добавила она и уточнила: – Я выйду замуж за Никиту Замятина. Пора исправить давнюю ошибку.
* * *
Трамвай за спиной насмешливо звякнул, а одинокая береза, украшающая скромную парковку перед «рестораном», сочувственно закачала ветками.
– Н-да… – протянул Никита. Усмехнулся и зашагал к дверям нового места работы. «Поезжай на Нагатинскую прямо сейчас. Осмотрись, познакомься с людьми», – пролетела в голове фраза отца. Ну вот он и приехал. Сейчас осмотрится, а затем познакомится.
Здание оказалось одноэтажным, узким, длинным, унылым, потрепанным непогодой и временем. Никаких вывесок, окна задернуты темно-серыми шторами, желтые стены заляпаны рекламными объявлениями. Роскошная булочная восьмидесятых годов, да и только! Представить, что здесь будет располагаться одно из самых модных и стильных заведений Москвы, невозможно.
– Спасибо, папа, – пропел Никита и, шагнув под кривой козырек, нажал кнопку звонка. Прислушавшись, он уловил далекую трель и замер в ожидании. То, что звонок оказался в рабочем состоянии, уже удивляло. Провода, тянувшиеся от него по дверному косяку, напоминали веревки, тщательно пережеванные коровой.
Отцовский план для Никиты теперь не был загадкой. Его ткнули носом в трудности, надеясь, что он передумает и вернется в Лондон к привычной жизни. К жизни без особых напрягов, когда все налажено и по большей части крутится само собой. Никита не был в Москве десять лет, а за этот период очень многое изменилось. У него нет нужных связей, он не знаком с ведением бизнеса в России, и отец наверняка откажет ему в средствах. А нужно начать дело практически с нуля.
– Спасибо, папа, – повторил Никита и вновь вдавил кнопку звонка.
Замок крякнул один раз, второй, и дверь открылась сантиметров на пятнадцать.
– Ты кто? – спросил подозрительный голос, а затем раздался металлический лязг.
Никита опустил глаза вниз и на уровне своей груди увидел толстую цепочку и картофельный нос сторожа. Нос находился в состоянии постоянного непокоя, будто его обладатель пытался обнюхать гостя и по запаху определить, кто перед ним стоит.
– Никита Львович Замятин, – ответил Никита, вздыхая.
– Голубчик, а я как раз вас жду! Устал уже дежурить! – мгновенно оживился сторож и, кажется, даже подпрыгнул.
Цепочка коротко прогремела, и дверь распахнулась.
– Заходите, заходите… Я раньше экскурсоводом работал, так что позвольте сразу объясню, где у нас ванная, где туалет…
– А зовут вас как? – не сводя взгляда с маленького лысого мужичка, одетого в блестящий синий спортивный костюм, поинтересовался Никита.
– Криворогов Иннокентий Васильевич, – сторож поскреб небритую щеку костлявыми пальцами и смущенно спросил: – Или перекусим сначала? У меня стол накрыт.
– Нет, Иннокентий Васильевич, сначала экскурсия, а потом все остальное.
– Понятненько, – кивнул Криворогов, и в его узких глазках запрыгали искры радости: видимо, свою прежнюю работу он очень любил. – Значит, так… – Сделав круг по небольшому коридору, он торопливо и бодро направился в одну из комнат. Никита пошел за ним. – Раньше здесь была аптека, затем ателье, затем фабрика по пошиву верхней одежды, затем… э-э… – Иннокентий Васильевич помолчал, почесал затылок и продолжил: – Затем комиссионка, затем магазин хозяйственных товаров, а затем булочная. Народ полы перетоптал достаточно! Посмотрите направо: кусок кирпичной кладки – штукатурка, зараза, обвалилась и вот вам, пожалуйста – часть дома, неприкрытая, почти интимная. Теперь посмотрите налево: комнатенка маленькая, но с отличным видом из окна. То есть ничего не видно, потому как кустарник разросся и вширь и ввысь, что неплохо, в общем-то. Срубил бы я его, сволочь, под корень и хвойного чего-нибудь насадил. А что! Красиво и пахнет соответствующе. Идем дальше… туалет и ванная. На фига им ванная в булочной была, я не знаю, но туалет – дело нужное, тут уж не поспоришь. А теперь сюда, пожалуйста. – Иннокентий Васильевич выдал нехитрое па, чуть «отъехал» в сторону и приглашающе указал двумя руками на следующую комнату. – Столовая! – объявил он, улыбаясь до ушей. – Во всяком случае, я здесь кушаю с утра.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
