Даже сейчас, неохотно признала она, в поношенных джинсах, свитере и спортивной куртке, он все равно словно излучал энергию мужественной силы и притягательности.
Очевидно, резкий и поспешный отказ следовать его непрошеному совету обидел и раздосадовал Джанфранко. Это ясно читалось по нахмуренным бровям и твердо сжатому рту. Без сомнения, не срежь она его, Джанфранко не изменил бы прежнему светски-галантному стилю обхождения и уже давно пустился бы в пространные описания достопримечательностей, мимо которых они проплывали.
Теперь же вместо льстивого панибратства ее спутник подчеркнуто соблюдал дистанцию по отношению к своей нанимательнице. Но разве не этого она хотела?
Да, тысячу раз да! Санди вовсе не принадлежала к числу людей, точнее женщин, что не могут и дня прожить, не повергнув к своим стопам нового обожателя. Уж ее-то подобного рода развлечения никогда не волновали и не привлекали…
Катер причалил к пристани, и Санди, погруженная в свои мысли, шагнула вперед, не замечая протянутой ей руки. Нога ее поскользнулась на мокром настиле, и мгновение спустя она непременно оказалась бы в темной воде канала. Но тут раздалось короткое сдавленное проклятие, и, рванувшись с места, Джанфранко подхватил девушку.
Все происшествие заняло не более нескольких секунд, но бедняжка успела пережить настоящий шок. Сотрясаясь от неодолимой дрожи, она совершенно не замечала, что Джанфранко продолжает поддерживать ее, нежно прижимая к груди.
— Ничего, ничего… все в порядке… — услышала она тихий шепот. — Все в порядке, все хорошо.
Все хорошо?
Наконец Санди подняла голову, но слова благодарности, что вертелись у нее на языке, вмиг забылись, едва лишь взгляды молодых людей встретились. Как может взгляд этих холодных серых глаз казаться таким… горячим?
— Джанфранко…
Глаза его скользнули вниз, к устам девушки, и она кожей ощутила жар опаляющего взгляда. Губы ее предательски задрожали и чуть приоткрылись в старом как мир женском признании… и приглашении.
Но это невозможно, мелькнула слабая мысль в ее затуманенном сознании.
Быть такого не может, чтобы она стояла здесь, на виду у любопытных туристов, прекрасно понимая, что Джанфранко Грассо намеревается поцеловать ее, но не предпринимая попыток помешать ему. Единственное, на что хватило сил, это еле слышно выдохнуть бесполезное «о нет», когда его голова медленно склонилась, загораживая дневной свет, и теплые губы уверенно приникли к ее устам.
Говоря по правде, раньше, когда Крейг целовал ее, ей не нравилось какое-то вялое, равнодушное прикосновение его рта, и она пускалась на всякие увертки, дабы избежать этого. Ведь бывают же не особо чувственные женщины, вот и Санди убедила себя, что принадлежит к их числу. Тем большее потрясение она испытала, едва губы Джанфранко Грассо соприкоснулись с ее губами.
Какой неведомой силой он сумел превратить ледяную неприязнь своей нанимательницы, ее подозрения в нечто иное, трудноопределимое, доселе неизведанное? Словно ее чувства попали в фантастическую печь, что переплавляет кварцевый песок в жидкую массу, из которой потом рождаются дивные, завораживающие чудеса стеклодувного искусства. Да нет, что за нелепость! Разве могла бы занятая ею по отношению к Джанфранко Грассо оборонительная позиция смениться на полностью противоположную? Уступить место чувству, которое Санди строго-настрого запретила себе испытывать? Так почему же она словно тает в жарком кольце его рук, почему ее тело сгорает в раскаленном добела горниле желания?
— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — хрипло пробормотал Джанфранко, оторвавшись на мгновение от уст девушки.
Его руки теперь сжимали ее лицо, пальцы нежно очерчивали легкие контуры выступившего румянца.
— О да, — еле слышно раздалось в ответ.
Не она ли всегда представляла в самых сладких, самых тайных грезах, как в один прекрасный день судьба сведет ее с мужчиной и, едва встретившись с ним взглядом, она поймет — это Он, тот Единственный.
Наивные полудетские фантазии, сны наяву, так неуместные теперь, когда она выросла и стала деловой женщиной, жизнь которой состоит из реальности, а не глупых грез. На смену мечтательной задумчивости ее глаз пришло отчуждение, сказавшее Джанфранко больше, нежели молчание девушки, через несколько долгих секунд сменившееся запоздалым и отчаянным отрицанием:
— Нет-нет, конечно же ничуть не верю! Любовь с первого взгляда — выдумка, дурацкие романтические бредни. Такое… просто невозможно.
— Нет, отнюдь не невозможно, — мягко возразил Джанфранко. — Не представимо с рассудочной точки зрения, может быть, но не невозможно.
Спросите любого поэта.
— А-а-а, поэта, — пренебрежительно протянула Санди, но ее тон странно противоречил тоскливому, затравленному выражению глаз.
Когда-то кто-то ранил ее, и глубоко, понял Джанфранко. Безжалостно предал ее веру, разрушил заветные мечты, заставил возвести вокруг себя стену настороженности и недоверчивости. Но за этой стеной — он мог поклясться в этом — скрывалась женщина нежная, страстная, способная любить и жаждущая быть любимой.
Вот только удастся ли ему преодолеть эту стену? Поцелуй Санди был свеж и сладок, но слова, что последовали за ним, звучали резко и напряженно, а главное — вовсе не выражали истинных порывов ее сердца.
Интересно, надолго ли она приехала в Венецию?
Как бы то ни было, он должен попытаться обезоружить ее, убедить смягчить вечную настороженность, позволить войти в ее жизнь, в ее сердце, подарить ей любовь… Чего бы это ни стоило.
Перехватив взгляд Джанфранко, Санди ощутила, как вновь проснувшийся страх увлекает ее в пучину отчаяния. Ну что в ее поведении заставило этого человека решить, будто она способна столь безрассудно влюбиться, будто она так беззащитна перед его фальшивой вкрадчивой лестью и немедля капитулирует перед ним? Неужели она и впрямь настолько внушаема… настолько беспомощна?
Сколько уже раз Джанфранко использовал те же нехитрые, но безошибочные приемы, чтобы обольстить доверчивых туристок?
Санди начала бить дрожь, ветер с лагуны пробирал до костей. Утром было свежо и светило солнце, а теперь вдруг резко похолодало и небо покрылось тучами.
— Да вы совсем замерзли, — заметил Джанфранко. — Вот, возьмите…
И прежде чем она успела остановить его, стянул с себя куртку и накинул ей на плечи.
Она хотела отказаться, но не нашла подходящих слов. Куртка источала слабый мужской аромат, которого наверняка при обычных условиях Санди даже не заметила бы. Но почему-то теперь этот запах непонятным образом будоражил ее, заставлял кровь быстрее бежать по жилам, разнося по телу волнующее тепло.
Санди поспешно отошла в сторону и принялась с подчеркнутым вниманием изучать извлеченный из сумочки блокнот, в котором делала записи.
