– Да, конечно, – промолвила Элисон, и в голосе ее прозвучала нотка жалости.
– Ты все еще не остыла к нему? – не терпелось узнать Дженнифер.
– Остыла. И, кстати говоря, мне…
– Ну конечно, она к нему не остыла. Она его ненавидит, – категорично заявила Констанс.
– Нет, это не так… – снова попыталась начать Тэйлор.
– От любви до ненависти один шаг, – наставительно проговорила Дженнифер. – Мне кажется, она должна возненавидеть всех мужчин вообще, и Уильяма Мерритта, в частности.
– Никогда не считала, что при помощи ненависти можно решить…
– Ты его просто не можешь не ненавидеть, – не соглашалась Констанс.
Тэйлор решила, что пора уже сменить тему и взять разговор в свои руки.
– Я каждой из вас написала длинное письмо с очень важной новостью, – выпалила она, прежде чем ее успели снова перебить.
– Это зачем еще? – поинтересовалась Элисон.
– Новость? Какая новость? – Констанс сгорала от любопытства.
Но Тэйлор только отрицательно покачала головой.
– Придется подождать до завтра, Вы получите свои письма ближе к вечеру.
– Расскажи свои новости сейчас, – настаивала Дженнифер.
– Ты говоришь загадками, – заметила Констанс.
– Я не говорю загадками. Просто иногда бывает легче написать то, что хочешь сказать, чем…
– Выкладывай все, Тэйлор, – потребовала Элисон.
– Ты просто не имеешь права оставлять нас в таком подвешенном состоянии, – подхватила Констанс. – Вообще-то люди обычно пишут письма, когда уезжают.
Тэйлор уже пожалела, что сказала о письмах.
– Это сюрприз, – настаивала она.
– Нет, ты просто обязана сказать нам, – заявила Элисон. – Ты не уйдешь из этой залы, пока не скажешь. Я не засну, если не узнаю.
Тэйлор вновь покачала головой. Но по лицу Элисон было видно, что она этого так не оставит. И тут на помощь Тэйлор нечаянно пришла Констанс. Она заметила танцующую леди Кэтрин, узнала сапфировое ожерелье у нее на шее и тут же потребовала сказать, почему на ней драгоценности Тэйлор.
Тэйлор долго объясняла, зачем она отдала драгоценности.
С другого конца залы Лукас наблюдал за ней. Его буквально зажала толпа мужчин, которые по очереди задавали ему вопросы о жизни в Америке. Некоторые их явные предрассудки забавляли его, а некоторые раздражали. Всех англичан зачаровывали индейцы. И много ли их Лукас убил?
Он терпеливо отвечал на наименее агрессивные вопросы, но то и дело поглядывал на часы. Его не особенно волновало, был он груб. или нет. С наступлением полуночи он уходит. Лукас еще раз проверил время, отметил про себя, что осталось всего несколько минут, и продолжал отвечать на вопросы. Он как раз объяснял, что его ранчо окружено горами (индейские племена сиу и апрасаки позволили ему и его братьям выделить себе участки земли), когда заметил, что сукин сын, наследник семейного состояния, оттолкнул руку своей жены и направился к Тэйлор. Его новобрачная последовала за ним.
Тэйлор тоже заметила его. Было похоже, что она готова бежать. Лукас наблюдал, как она наклонилась, чтобы приподнять край своего платья, потом вдруг отпустила его и выпрямилась. Видимо, в конце концов, отказалась от бегства.
Нет, никто не должен заметить паники, которую она испытывает, даже ее лучшие друзья. Тэйлор поклялась себе в этом и продолжала улыбаться до тех пор, пока лицо ее не начало сводить от этой неестественной улыбки. Это унижение. Она знала: именно так все называют отмену ее свадьбы. И сейчас все они ждут, что она будет вести себя униженно. Ну так вот, видит Бог, она не доставит им такого удовольствия.
Элисон без умолку продолжала говорить о чем-то, но Тэйлор не слушала ее. Однако, чтобы не обижать подругу, делала вид, что ей очень интересно. Она кивала, когда Элисон останавливалась перевести дух, и все время улыбалась. И только надеялась про себя, что подруга рассказывает забавную историю, а не трагическую.
Они приближались. Уильям пробирался между танцующими парами, а Джейн изо всех сил старалась не отстать от мужа.
Тэйлор, возможно, и справилась бы с паникой, охватившей ее, если бы не видела выражения лица своей кузины. Джейн выглядела очень злой. Когда она находилась в веселом настроении, то была злой лишь чуточку, но когда приходила в дурное расположение духа… об этом даже страшно было подумать.
Тэйлор боялась, что ей станет дурно. О Боже, она не могла этого допустить. Ее благородное намерение твердо выдержать все до конца продлилось не больше двух минут. Нет, она, конечно же, не выдержит и убежит. У нее не было ни намерения, ни сил проявлять вежливость по отношению к своей кузине. Кузине и кузену, поправила она себя. Ее бывший жених теперь, женившись на ее кузине, приходится ей родственником.
Да, ей сейчас станет дурно.
Лукас прочитал панику в ее глазах, прервал свой рассказ об индейцах на середине фразы и торопливо пробился через толпу мужчин, окружавших его. Моррис и Хэмптон последовали за ним на другой конец бальной залы.
– Тэйлор, Боже мой, что с тобой? – спросила Элисон потрясенным голосом.
– Она так тяжело дышит. – Констанс озабоченно наморщила лоб и склонилась поближе к Тэйлор, стараясь понять ее загадочное поведение.
– Но почему она так дышит? – спросила Дженнифер.
Тэйлор пыталась успокоиться.
– Я думаю, мне пора уходить, – начала она.
– Ты ведь только что пришла, – возразила Дженнифер.
– Да, но я в самом деле полагаю, что мне…
– Боже милостивый, он идет сюда, – проговорила Элисон в смятении и сразу принялась поправлять рукава своего платья.
Констанс украдкой глянула через плечо Элисон, чуть не задохнулась от волнения, а потом вновь обернулась к Тэйлор.
– О, кажется, ты дождалась, – прошептала она. – Хотя матушка и заявила, что он самый большой грешник, ему не откажешь в том, что у него самая восхитительная манера растягивать слова.
– А тебе это откуда известно? – поинтересовалась Дженнифер.
– Я слышала, как он говорил с Хэмптоном, – пояснила Констанс.
– Так ты подслушивала! – гневно обвинила ее Дженнифер.
– Да, – подтвердила Констанс весело.
Тэйлор медленно отступала от своих подруг. Она оглянулась и определила расстояние до выхода. От свободы ее отделяло добрых тридцать футов. И если бы ей только удалось быстро добраться до лестницы, она сумела бы…
– Тэйлор, да ты просто обязана поговорить с этим человеком, – настойчиво потребовала Элисон.
– Да вы что, все с ума посходили? Я не собираюсь с ним разговаривать. С чего вы взяли, что в Уильяме Мерритте есть хоть что-то привлекательное?
