Ваша Кацова ВОСПОМИНАНИЯ О БАБУЛЕ
Введение в тему
Бабуля, а именно Эсфирь Марковна Трахтман, была девушкой аппетитной внешности, хозяйственной, излишне чистоплотной, щедрой, мудрой и любвеобильной в хорошем смысле слова. Приставка полу- к описанию ее характера не прилагалась в принципе. Всё и всегда было на сто процентов или на всю катушку. Любить так любить, дружить так дружить, готовить – так на человек десять, из серии «А вдруг кто зайдет?».
У Бабули были две страсти – красивая посуда и вкусная еда. К постельному и нижнему белью она тоже была неравнодушна, но два вышеперечисленных увлечения ни с чем было не сравнить. Позже к ним добавилось еще одно – оперетта. Лично я могу попасть вместе с ней в Книгу рекордов Гиннесса, столько раз мы слушали «Сильву» и «Принцессу цирка». Я изнывала уже на втором просмотре, но делала счастливый и заинтересованный вид, лишь бы ей доставить удовольствие.
Детство, отрочество и юность мои прошли между Одессой и Челябинском. Бабуля и Мама были родом из Одессы, а Папу занесло в приморский город по долгу службы. Там он увидел Маму и влюбился с первого взгляда.
Я была болезненным ребенком. По совету врачей с раннего детства я всю зиму и лето жила у Бабули в Одессе.
Раз в год Бабуля приезжала на Урал с инспекцией под кодовым названием «Плановая проверка детей: питание, бюджет и помощь. Проведение лекций по обучению жизни в легкой и ненавязчивой форме, а также интеллигентная раздача пиздюлей».
Этот приезд был главным событием года для родителей и нас с сестрой Милкой. Происходила синхронная подготовка с обеих дружественных сторон. Мы, на уральской территории, делали генеральную уборку, стирали, крахмалили и гладили все, что подвергалось этим испытаниям, доставали по блату продукты для торжественной встречи и продумывали культурную программу. Бабуля же за неделю до выезда собирала «места» – закрутки в виде банок с абрикосовым вареньем, печеными перцами и баклажанной икрой, бутыли с вишневой наливкой, растительным маслом, которое пахло и нет, тараньку, кусковой шоколад, сало и домашнюю колбасу. Заранее полностью выкупалось купе, чтобы весь провиант поместился и благополучно доехал до детей.
Встречать Бабулю всегда ездили мы с Папой. Мама с сестрой накрывали торжественный ужин с белой накрахмаленной скатертью, такими же салфетками, супницей, тарелочками для хлеба, правильным количеством вилок, ложек и ножей. В общем, по полной программе и этикету.
Папа дико волновался, так как боялся не успеть выгрузить из вагона все «места». По дороге на вокзал он шепотом повторял: «Главное, быстро вынести из купе и не забыть посчитать». Приехав заранее, мы гуляли по перрону. Я предвкушала очередной перл Бабули и никогда не ошибалась. Как только поезд начинал останавливаться, мы видели Фирочку, прижимающуюся бюстом к спине проводника. Проводник из последних сил держался за поручни и красиво изгибался под напором «богатства 7-го размера», но позиций не сдавал до остановки поезда. Увидев нас, Бабуля махала рукой и кричала: «Дети, привет! Ларка, лови носильщика! Пусть он имеет меня первой!»
Выгрузив провиант и вещи из купе, Бабуля считала «места»: «…двадцать семь, двадцать восемь…» И, глядя вслед уходящему поезду, басила на весь перрон: «Саша! Нас опять наебали! Было двадцать девять! Я не вижу бутыли с маслом для салата! Свежайшее масло, оно же дышит!» Папа краснел от крепкого словца тещи, обнимал ее за плечи, целовал в макушку и успокаивал: «Мамочка! Так пусть оно теперь дышит в животе проводника. За двое суток с вами он таки это заслужил!» Обдумав папино предложение, она обреченно вздыхала: «Пусть! Шоб ему всралось то масло!»
Если вы хотите знать, что печального было в моем детстве, я отвечу честно – расставание с Бабулей. Не знаю почему, но перед моим или ее отъездом Бабуля всегда запекала куру в духовке. Мне доставались нога и крыло. Прощаясь, я утыкалась ей в живот. Мы не плакали, слезы появлялись потом, когда я смотрела ей вслед. До сих пор не научилась прощаться с любимыми и дорогими сердцу людьми. Всё как-то комкаю, пытаюсь глупо шутить и не плакать, а запах «Красной Москвы» ассоциируется лишь с Фирочкой, как и куриный набор в виде ноги и крыла, которые я, расставаясь с ней, аккуратно клала на тарелку, закрывалась в ванной и сквозь слезы тщательно прожевывала. Мясо казалось мне пересоленным. Теперь я понимаю почему… Из-за слез…
