Пролог
Валериан услышал стук в дверь, но проигнорировал его, сконцентрировавшись на золотистом портвейне в дорогом хрустальном бокале, который держал в ухоженной руке. Стук раздался снова, на этот раз более настойчиво и нетерпеливо; по этому звуку Валериан Менгск без труда определил, кто находится по ту сторону двери.
Юноша пригубил спиртное из бокала. На красивом лице промелькнула улыбка, казалось бы, совершенно невозможная в этот день. И, кстати сказать, в последнее время в любой другой день тоже.
Валериан устроился поудобнее в глубоком кожаном кресле, наслаждаясь теплом угольного камина снаружи и теплом напитка изнутри. В последние месяцы возможности для приятного времяпрепровождения у него отсутствовали абсолютно. Ибо то были месяцы скорби и боли. Пусть Валериан лично не испытывал боль – по крайней мере, физически, – но наблюдать изо дня в день, как мать страдает от изнурительной болезни, поглотившей ее плоть и искалечившей разум, было просто невыносимо.
Валериан посмотрел на стакан с портвейном – замечательный купаж богатого насыщенного аромата, который надолго оставался во рту и служил отличным дополнением к дичи, приготовленной для гостей, ожидающих юношу в главном зале его дома.
Его дом.
Эти слова все еще звучали необычно. Он к ним не привык.
Валериан поднял глаза и обвел взглядом комнату, осматривая каждую изысканную деталь интерьера: красивую отделку из красного дерева, которая скрывала множество коммуникационных линий и в полной мере препятствовала электронному прослушиванию; шелковые гобелены; портреты в золотых рамах; со вкусом подобранную подсветку, благодаря которой комната с высокими потолками купалась в теплом успокаивающем свете.
Но предметом гордости Валериана являлась внушительная коллекция оружия. Ее экспонаты вкупе с вычурными архаичными украшениями были оформлены на стене в прекрасную композицию. Тут был и фалькс с длинным лезвием, лежащий на серебряных крючьях; повешенные крест-накрест мечи; разнообразные кинжалы и экзотического вида диски с выступающими из кожаной оплетки клинками, висящие на невидимых глазу креплениях. За расположенными вдоль стен стеклянными витринами хранились антикварные пистолеты с золотой чеканкой и рукоятями из дерева, а также длинноствольные мушкеты со встроенными в приклад аккумуляторными батареями.
Над потрескивающим огнем, на отделанной мрамором каминной полке, стояла голопластина. На ней мерцало полупрозрачное изображение женщины с задумчивым взглядом, к образу которой взор Валериана упорно возвращался вновь и вновь.
Дверь в комнату за спиной у юноши открылась. Смотря сквозь огонь безучастным взглядом, Валериан продолжил смаковать портвейн.
Только один человек мог позволить себе войти в покои Валериана Менгска без приглашения.
– Здравствуй, отец, – сказал Валериан.
Тень вошедшего легла на Валериана. Юноша поднял голову и увидел, что отец смотрит на него. Черты аристократа, строгий взгляд. Арктур Менгск. Валериан чувствовал исходящую от него харизму. Чаще всего отец общался с ним в голографической форме, но никакие технологии не способны передать энергетику личного присутствия.
Арктур был крупным человеком, с широкими плечами и талией. Его волосы, некогда темные и блестящие, теперь отливали серебром, а в бороде было больше седых волос, чем черных. Его облик с годами обрел еще большее величие и благородную осанку – достоинства, которыми Арктур и так был щедро одарен. Немногие мужчины в его возрасте могли похвастаться подобным.
Черный, обшитый золотым шнуром сюртук отца с широкими бронзовыми эполетами на плечах, аналогичный тому, что носил сын, служил скорее для того, чтобы подчеркнуть власть хозяина, нежели скрыть его крупные габариты. На поясе – палаш с массивной гардой и пистолет, украшенный изящной чеканкой. Однако Валериан знал, что прошло много лет с тех пор, когда у отца был повод в гневе вытащить оружие.
– Я стучал, – сказал Арктур. – Ты что не слышал?
– Да, я слышал, – ответил Валериан, кивая.
– Тогда почему не пригласил войти?
– Не думаю, что тебе нужно приглашение, отец, – ответил Валериан. – Ты император, не так ли? С каких это пор император ждет чьего-то согласия?
– Может я и император, Валериан, но ты мой сын.
– Да, я твой сын, – согласился Валериан. – Но только сейчас, когда тебя это устраивает.
– Ты злишься, – сказал Арктур. – Полагаю, это объяснимо. Для людей естественно вести себя неразумно из-за таких вещей.
– Каких таких?! – рявкнул Валериан, вскакивая с кресла и швыряя бокал с портвейном в огонь. – Прояви хоть каплю проклятого уважения!
Бокал разбился, и алкоголь с ревом вспыхнул рубиновым пламенем.
– Ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь к людям?! – крикнул Валериан. И только после того как слова слетели с языка, он понял, что именно и кому говорит, и рассмеялся: – Впрочем, о чем я! Конечно, не чувствуешь.
Во время этой вспышки гнева Арктур оставался неподвижным. Он просто стоял, заложив руки за спину.
– Пустая растрата хорошего портвейна, – резюмировал он. – И, насколько я могу судить, хорошего бокала. Я думал, что научил тебя не показывать злость. Особенно когда это не служит никакой цели.
Валериан глубоко вздохнул и, отвернувшись от отца, направился к встроенному в стену бару. Различные солодовые напитки и его любимый портвейн скрывались там от происков возможных отравителей за зеркальным стеклом, снабженным непробиваемым силовым полем. Энергетический барьер установили по приказу отца, поскольку любой, кто интересовался династией Менгск, знал об их пристрастии к дорогому алкоголю.
Валериан несколько секунд изучал свое отражение. Затем протянул руку и нажал на медную кнопку, чтобы отключить защитное поле. Белокурые волосы обрамляли симпатичное, почти красивое лицо. В его чертах безошибочно просматривался лик отца. Но если лицо Арктура было жестким, то в чертах Валериана присутствовала мягкость, доставшаяся ему с генами матери.
Полноватые губы. Большие глаза цвета грозовых облаков, способные очаровать даже лесных птиц. Гладкая кожа фарфорового оттенка, благородные черты лица. В свои двадцать один он был красивым молодым человеком и прекрасно знал это, хотя делал все возможное, чтобы скрыть свои достоинства за ширмой скромности. Что конечно лишь способствовало разжиганию интереса у противоположного пола.
Большой палец несколько секунд удерживал кнопку в нажатом положении. Встроенный ДНК-считыватель зафиксировал событие в базе данных сервера здания и произвел идентификацию юноши. Валериан не чурался высокотехнологичных достижений современной цивилизации, хотя терпеть не мог эти самые достижения в любых их проявлениях.
Еле заметное колыхание воздуха послужило единственным признаком отключения защитного поля. Валериан открыл стеклянную створку и налил две порции спиртного. Себе, как обычно, золотистого портвейна, отцу – древнего рубинового, безумной стоимости.
