Предисловие
В памяти людей и наших учебниках XV век в Италии остается прекрасной эпохой, вершиной цивилизации. Однако когда речь заходит о литературе и искусстве, о художниках и гуманистах, то в сознании прежде всего всплывают названия таких городов, как Флоренция и Венеция, а не столь многочисленных придворных городов полуострова, начиная от Мантуи и Милана и кончая Неаполем, которые прославились в области науки и литературы, градостроительства и изящных искусств. Риму же в ряду западных столиц бесспорно принадлежит особое, даже главенствующее место, и все это, разумеется, благодаря расположенной на его территории резиденции пап, их приближенных, кардиналов и прелатов. В области меценатства ни один город не может соперничать с этим новым Римом, столь тесно связанным с памятью о своем античном прошлом.
Покинув Рим, отчасти в результате гражданских войн, но в большей мере из-за вражды партий, в 1307 году папы обосновываются в Авиньоне и более полувека находятся там, пребывая в зависимости от королей династии Капетингов. После долгого отсутствия папы благополучно возвращаются в Рим в 1378 году: сначала Григорий XI, а затем Урбан VI. Но то было мнимое возвращение, поскольку французские кардиналы избрали другого папу, который вновь утвердился в Авиньоне. Это событие ознаменовало собой великую схизму на Западе, раскол, который не без труда был ликвидирован лишь с избранием Мартина V на церковном соборе в Констанце в 1417 году. Его правление в Риме наконец положило начало настоящей политике реставрации, которая сперва была довольно робкой, но затем принесла удивительные результаты: Рим проснулся, преобразился, в нем восторжествовали игра ума и любовь к прекрасному.
Здесь также уместно назвать другую историческую веху: разорение города в 1527 году войсками германских ландскнехтов, а также испанцами, к которым даже присоединилась часть местной знати, а именно семейство Колонна. Это событие, конечно, не означало безвозвратного упадка, но привело к мощному политическому перелому.
Освещение повседневной жизни, разумеется, предполагает изучение цивилизации, ее творцов и составляющих. В то же время нет особой необходимости останавливаться здесь на слишком материальных и обыденных аспектах образа жизни, например продуктах питания и видах тканей. Впрочем, ни стол, ни костюмы той эпохи, так часто встречающиеся в описаниях других авторов, не отличаются большой оригинальностью.
Могло бы также вызвать удивление отсутствие в подобной реконструкции придворной жизни подробностей о хищениях, баснословных расходах и отсутствии чувства меры. Это легкий путь, которым не следует соблазняться: стоит лишь немного задуматься, как неизбежно приходишь к выводу отказаться от него. Действительно, как всегда бывает в таких случаях, подобная критика, вызвавшая в свое время настоящую полемику, была вовсе не безосновательной. Однако еще тогда она заложила основы некоторых не совсем верных тенденций, а в дальнейшем даже способствовала разжиганию ненависти ко всему тому, что называлось «римским» или «латинским». Без труда можно предположить, что всякая политическая система порождает свои злоупотребления, свою несправедливость, свои растраты энергии и денег. На нужды двора, на содержание своих дворцов и организацию празднеств папы действительно тратили огромные средства. Но они поступали так, чтобы утвердить свою власть и создать такой образ, который как римский народ, так и иностранцы зачастую ожидали увидеть. По крайней мере, нам что-то досталось от этих огромных расходов. А можно ли то же самое сказать о судьбе нынешних расходов, идущих на содержание наших современных государств?
Глава I
ГОСУДАРСТВО ЦЕРКОВНОЕ И ГОСУДАРСТВО КНЯЖЕСКОЕ
Рим на европейской «шахматной доске»
В воскресенье 29 сентября 1420 года Мартин V торжественно вступил в Рим. Избранный 11 ноября 1417 года на церковном соборе в Констанце и являющийся отныне единственным римским папой, он ждал почти три года, прежде чем решиться войти в город, терзаемый столькими политическими конфликтами, город, отданный на откуп вооруженным бандам и охваченный террором. Накануне он с целым эскортом вооруженной охраны остановился в мрачном здании, принадлежащем церкви Санта-Мария дель Пополо. На следующий день его восторженно встречали толпы народа на всем протяжении пути: на via Lata с севера на юг, затем к западу на via dei Pontefici вплоть до моста Святого Ангела и в Борго — окрестностях Ватикана, там, где он планировал расположить на первое время все свои службы, правительство и двор. И вот в тени карминного балдахина, верхом на коне появляется папа. Представители тринадцати кварталов Рима, так называемых rioni, — победители соревнований по бегу и народных игр расчищают ему дорогу.
Папский двор, окончательно обосновавшийся теперь в Риме, имел своим прообразом двор авиньонских пап. Но отныне он приобретает необыкновенный блеск и размах. Он утверждает свою власть во всех областях и, будучи всесильным, накладывает отпечаток на жизнь города, решая все вопросы, задавая тон, диктуя свои планы в области градостроительства и благоустройства города, разворачивая собственное грандиозное строительство, насаждая свои литературные и художественные вкусы. Рим действительно превращается в придворный город и столицу государства.
Подобные изменения кажутся закономерными, выглядят неизбежным результатом эволюции нравов и политических структур. Римский двор являет собой лишь особый, может быть, более яркий и наглядный, чем другие, пример концентрации власти, сосредоточения интеллектуального потенциала вокруг хозяев величественного государства, образец невиданного расцвета великой столицы. Повсюду в Европе придворные города, как древние, так и возникшие совсем недавно, образуют центры цивилизации, в которых культура получает свое собственное блистательное развитие. Так, во Франции — в Париже и в большей или меньшей степени в столицах удельных государств, таких как Дижон, Бурж, Анжер и Мулен, с неимоверной быстротой возводятся роскошные, потрясающие воображение дворцы королей и их приближенных, куртизанок и высокопоставленных чиновников. То же самое происходит в Англии, в Лондоне, в Испании, в уже появившемся Мадриде, а позднее, при Карле Люксембурге, и в Праге. Еще больше дворцовых сооружений появляется, конечно же, в Италии, где города «коммун» могут рассчитывать хоть и на весомую, но все же ограниченную долю участия в экономической и литературно-художественной деятельности. Венеция, Генуя — и сколько еще городов, где властвуют правители, «тираны»: Эсте — в Ферраре, Гонзага — в Мантуе, Малатеста — в Римини, Сфорца — в Милане… и множество других семейств в прочих итальянских городках, даже в Марке и Романье! Все идет по одному и тому же сценарию. Так, торговым городом Болоньей правит уже третье поколение Бентивольо, выходцев из торговцев. Любители роскоши, на редкость высокомерные, они ведут себя там как настоящие хозяева. То же можно сказать и про Медичи, которые после возвращения своего семейства к власти в 1512 году, в правление Лоренцо Великолепного, еще больше укрепили свои позиции во Флоренции.
