Говорит Лимонов! О книге Игоря Молотова
Помимо того, что книга посвящена мне, так Молотов еще меня довольно часто цитирует в тексте книги. Я, конечно, тронут, одновременно я насторожился: не хочет ли он свалить на меня часть ответственности за «Сбитых летчиков»? Нет, я тут не при делах, — это его книга. Это все он, он, он! Я его этому не учил.
Ну, не все летчики на самом деле сбитые в этой книге. Есть и никак не сбитые. Рамзана Ахматовича Кадырова так не назовешь сбитым летчиком, еще как парит и многое обещает, может еще залететь и выше, чем уже залетел.
Вот Борис Абрамович Березовский таки ушел от нас навсегда. Прочно мертв, а поскольку не оставил после себя сколько-нибудь большой массы творчества, то нет предмета для медитаций, для углубления «в», для интерпретаций, ноль работы для аналитиков. Вообще-то цели своей БАБ таки достиг, был ведь евреем при царе Борисе. А вот что не остался евреем при следующем царе, не сумел, ну так редко кому удается такое сверхдостижение.
Господин Явлинский хотя и жив, но таки прочно сбитый летчик. Зачем он собирается участвовать в президентских выборах в 2018-м, мне лично не понятно. У него причудливое мышление? Возможно, да, настолько причудливое, что его reasoning совершенно недоступно нам с вами.
Летчик Каспаров сам себя сбил, его не хватает в этой книге, хотя он порою пролетает в ней в отдалении в эпизодах. Между тем феномен Каспарова интереснейший, как чемпион мира, мастер хитроумных шахматных комбинаций оказался беспомощным лидером только потому, что, бесспорно обладая храбростью интеллектуальной, не обладает храбростью физической. Простая одна отсидка в спецприемнике длиною в пять суток заставила его мелко задрожать и трусливо спрятаться за границы.
Не хватает и великолепной, поразительной и грустной судьбы Игоря Губкина, молодого коммунистического вождя, отсидевшего в лагерях на Дальнем Востоке семнадцать страшных лет. Он вышел недавно на свободу, но нигде не показался, должно быть, так устал, что ему не до нас.
Лев Пономарев, соратник Ельцина, правозащитничек, злая умница, беспринципный аки бес, потерял в последние лет пять-шесть доверие общества и стыдливо существует где-то в кулуарах. А ведь как гулял по буфету России!
А разве Алексей Венедиктов — не сбитый летчик? Еще как сбитый, вот уж кто потерял высоту и, свистя всеми крыльями, вот-вот врежется в почву.
Ирина Хакамада, напротив, в этой книге лишняя. Не вышла по параметрам.
Да, собственно, и Михал Михалыч Касьянов не бог весть кто. Если человек был премьером, так что, теперь ему и в книгу можно так вот запросто?
От многих, но не от всех из этих людей хочется отмыть руки. Каких-то из них, наверное, жалко.
А может, я зачерствел, но меня так все раздражали, пока читал! Типажи все интереснейшие, спору нет, но раздражают.
Игорь Молотов, так я понимаю, плотно занялся рытьем в политическом прошлом нашей страны. Уже выпустил книгу о Дмитрии Васильеве и «памятниках», теперь вот «Сбитые летчики», и вроде готовит книгу об РНЕ. Игорь Молотов взвалил на себя такой груз.
Он мне тут рассказал недавно, как Андрей Сухорада, будущий «приморский партизан», застреленный в Уссурийске в 2010-м, фотографировал его, Игоря, тогда еще шестнадцатилетний Сухорада, живший у нас в бункере, том самом легендарном полуподвале, который я получил от Лужкова в феврале 1995 года.
Вот Сухорада — это уж никак не сбитый летчик, это парень, о котором на наших глазах слагается миф.
Будущее за сухорадами.
Предоставим сбитых летчиков их судьбе сбитых летчиков.
Но все равно поучительно.
Книга о том, как обстоятельства расправляются с кумирами времени при участии самих кумиров времени.
Эдуард Лимонов Навстречу русскому термидору
Девяностые стали устойчивым мемом для многих, означающим явный негатив, деградацию, распад. Время унижения, непривычной после советского ровного благополучия нищеты. Наверное, так же было когда-то в Гражданскую. Снег, вороны… С одной лишь разницей — в то время жертвы приносились ради лучшей жизни для большинства. Получилось это или нет — второй вопрос. В девяностых же происходило все с точностью до наоборот. Деньги и власть уплывали в руки немногих. Подобные страшные общественные метаморфозы всегда сопровождаются взлетами и падениями самых неожиданных персонажей. О них эта книга. О живых и о мертвых.
Кем был в советское время Жириновский? Неприметный юрисконсульт в издательстве «Мир». Фактически клерк. Единственное жизненное достижение — двухкомнатная квартира в Сокольниках. Жена, сын. Тоска. Распад государства позволил ему подняться на невиданную высоту. В 1993 году, выиграв парламентские выборы, ЛДПР сформировала крупнейшую фракцию в российском парламенте, а сам политик вошел в высшую политическую лигу. Пожалуй, одна из лучших иллюстраций бешеной работы социальных лифтов той эпохи. Молотов, конечно, не мог пройти мимо такого примера.
Лифты, однако, работали для немногих. Для самых наглых, нахрапистых, беспринципных — в первую очередь. Признаем это. Остальных людей государство просто бросило. Оставило выживать кто как умеет. Помню, как на моей малой родине, во Владимире, люди были озабочены тем, как перезимовать. Будто на дворе война. Распахивали каждый лишний клочок земли в надежде запасти картошки побольше. К ежевечерней порции картошки прилагался самодельный соленый огурец с того же огорода. Его с горькой иронией называли «сосиска». Многие из огородников в недавнем прошлом советские инженеры. Отцу, например, довелось поучаствовать в программе создания космического челнока «Буран». Однако затем у страны сменились приоритеты.
Следует понимать, что затеянная младореформаторами приватизация имела не экономическую, а политическую цель. Чубайс хотел лишить «красных директоров» собственности, а с ней и силы. Ради чего? Ради политического торжества новой буржуазии, сформированной из представителей старого, коммунистического еще истеблишмента и новых молодых волков капитализма. К первым можно отнести нынешнего главу и крупнейшего акционера компании ЛУКОЙЛ Вагита Алекперова. Служивший замминистра нефтяной промышленности СССР, он умело подсуетился, приватизировав кусок подведомственных активов. На его фоне торговавшая на РТСБ Ирина Хакамада — просто ангел. Впрочем, это не мешало злым нацболам частенько использовать уличную кричалку «Хакамаду всем отрядом!». Молотов знает.
Одним из проводников линии на приватизацию стал глава Роскомимущества Альфред Кох. Поставленной задачи он добивался с немецкой педантичностью. Подобно тому как в концлагерях нацисты скрупулезно складировали отдельно волосы, ногти, ювелирные украшения, снятые с жертв перед тем, как отправить их в печь. Автор «Сбитых летчиков» понимал, что без Коха портрет эпохи был бы не полным. Как и положено патентованному подонку, главный приватизатор был не чужд «культуры» и «искусства». Дружил с Захаром Прилепиным, пытался писать сам. Правда, эта склонность сыграла с ним злую шутку. Пойманный на контрабанде картин, Кох предпочел эмигрировать на предварительно подготовленный «запасной аэродром» в Германии, откуда он ожидаемо славит Бандеру и ненавидит бывшую родину.
