Саймон
Декабрь 2006 года
Человека, который дважды спас мне жизнь, – а также окончательно разрушил ее, – я встретил в Уэльсе на совершенно разбитой дороге в забытой богом деревенской глуши. Он сидел на своем вещевом мешке на обочине, у ног его валялись три смятые банки из-под сидра. Припорошенные снегом холмы вокруг нас до сих пор окутывал туман, и тем не менее он был в одной футболке с эмблемой «Харлей Дэвидсон».
Я остановился рядом с ним и опустил оконное стекло машины.
– Эд?
Он коротко кивнул.
– Привет. Я Саймон.
– Ты опоздал, парень. Я велел тебе быть тут в восемь.
– Прости, что так получилось. Я немного заблудился. Здесь весь пейзаж выглядит как-то одинаково, не находишь?
Я наградил его своей лучшей виноватой улыбкой – обычно она заставляла оттаять даже самых ледяных барышень, когда я опаздывал на свидание в кафе. Однако с Эдом это не сработало.
Он ткнул пальцем в направлении колеи проселка, змеившейся через лесистую местность.
– Заезжай в деревья вон туда. Машину не должны увидеть с дороги.
– Будет сделано.
Морщась от скрежета сучков, обдирающих краску с машины, я загнал «Форд Фокус» Тьерри под ветви сломанного дерева. Я вылез из автомобиля и потянулся, дожидаясь, когда подойдет Эд, изо рта у меня валил пар. Промерз я до костей (печка в машине перестала работать сразу после Ньюпорта) и уже клял себя за то, что затеял всё это.
Он бросил вещмешок рядом с машиной и своей мозолистой ладонью крепко пожал мне руку. При ближайшем рассмотрении бросались в глаза его опухший нос хронического алкоголика и нездоровый румянец на щеках. Череп был покрыт редким пушком, словно у младенца. «Ты действительно хочешь забраться в ту дыру вслед за этим пожилым ворчуном, Саймон?» – спросил себя я.
– А твоя машина где, Эд?
– У меня нет машины. Я добрался сюда пешком вчера вечером.
– Как, всю дорогу шел пешком?
Это был настоящий подвиг: за последний час езды единственным живым существом, встретившимся мне по пути, оказалась какая-то заблудшая овца. Пахло от него так, будто он ночевал под открытым небом: от одежды тянуло прогорклой вонью вяленого мяса.
– Почему ты не сказал? Я мог бы подхватить тебя где-нибудь по дороге.
– Это не проблема.
– Что ж, круто.
Он фыркнул.
– Так ты по-прежнему хочешь спуститься в пещеру Куум Пот?
– Ну да.
– Чтобы снять там кино.
– Всё правильно. Как я писал тебе в и-мейлах, меня интересует, что произошло там в восьмидесятых. Я подумал, что из этого мог бы получиться хороший документальный фильм.
Бред, конечно, но я не собирался рассказывать ему, почему на самом деле хочу обследовать эти пещеры, до тех пор, пока у меня не появится четкое представление, как он может к этому отнестись.
– Вход туда запрещен. Уже двадцать лет.
– Я в курсе. Поэтому и связался с тобой.
– Там опасно.
«Какого хрена!» – воскликнул я мысленно.
– Да, Эд, это мне тоже известно.
Он ухмыльнулся, как будто знал что-то такое, о чем я даже не догадывался. Радужная оболочка его глаз была темной, а белки вокруг нее были желтоватого оттенка, как маринованные луковицы.
– Деньги мои привез?
«Скажи этому придурку, что передумал, и убирайся отсюда подобру-поздорову», – я дал себе хороший совет, разумный совет, но, тем не менее, проигнорировал его. Мне пришлось серьезно попотеть, чтобы добраться до этой точки, и пока что я не собирался выбрасывать на ринг белое полотенце. Услышав про Куум Пот и ее зловещую историю, я несколько дней висел на альпинистских форумах в поисках проводника, пока не наткнулся на Эда – единственного кейвера[5], открыто признававшегося, что самовольно спускался в те пещеры. Было ясно, что он собой представляет: невезучий немолодой мерзавец с проблемами по питейной части, но другие кейверы с форумов неизменно отсылали меня к нему, так что, возможно, он знал, что делает. Я дал ему три сотни фунтов, как мы и условились. Он неторопливо пересчитал их.
– И еще полста за снаряжение.
