Книга Авария, дочь мента - Юрий Коротков

В витрине универмага – огромном аквариуме, наполненном голубоватым безжизненным светом, – стояли манекены, юноши и девушки: аккуратные, нарядные, с иголочки, со счастливыми улыбками на розовых лицах. Растопырив матовые пальчики, манекены смотрели на суету вечернего проспекта за стеклом. Там, за стеклом, была ранняя весна, черные от копоти кружева последнего снега, зыбкие блики фонарей на мокром асфальте; спешили куда-то усталые серые люди, и бесконечным потоком летели машины.

У витрины тусовалась команда металлистов – курили, дурачились и радостно гоготали на всю улицу. Долговязый парень с плеером, блаженно прикрыв глаза, отбивал по коленям бешеный ритм. В центре компании крутилась, толкалась с ребятами девчонка с торчащими ежиком ядовито-желтыми волосами, черными тенями до висков, кроваво-красной помадой на губах.

В голубом аквариумном свете поблескивали цепи, бляхи на черных кожаных куртках, тупые шипы на ошейниках и перчатках с обрезанными пальцами. Прохожие, неприязненно оглядываясь, огибали шумную тусовку.

У тротуара напротив компании остановился патрульный «москвич» ГАИ. Старлей-гаишник молча врезался в тусовку, схватил желтоволосую девчонку за рукав и потащил к машине. Опешившая было компания угрожающе загудела:

– Ты, мент!

– А чего она?! За что?

– В чем дело-то вообще?

Кругом тотчас собралась толпа.

– Правильно! Всех заберите!

– Ну, наконец-то! А то проходу нет!

– Чего? Чего орешь? – Металлисты заняли круговую оборону. – Мы тебя трогали?

– Я бы тебе тронул!

– Ты! Чего выступаешь-то?

– Не тычь! Вот на цепь на твою тебя посадить!

В перепалке не принимали участия только старлей и девчонка. Старлей волок девчонку к машине, та молча отбивалась острыми кулаками.

Легко рассекая толпу зрителей, вперед протиснулись четверо аккуратно стриженных парней с одинаковыми невыразительными лицами и мощными квадратными фигурами. Спрятав руки в карманы коротких курток, они спокойно наблюдали за развитием событий.

– Эй, помочь? – окликнул один из них старлея.

Неизвестно, чем бы все закончилось, но девчонка вдруг так же молча вырвалась и сама села в машину. Старлей завел мотор, и «москвич» рванул с места.

Толпа рассосалась. Квадратные еще некоторое время плечом к плечу стояли напротив металлистов, потом неторопливо двинулись дальше по проспекту. Металлисты направились в другую сторону.

Манекены – юноши и девушки с безоблачными лицами – радостно улыбались в пространство.

Девчонка угрюмо нахохлилась рядом со старлеем.

– Я тебя предупреждал? Предупреждал? – старлей раздраженно рванул заевший рычаг. – Вырядилась как… как пугало! А ну, снимай, дрянь! Снимай, говорю!

Он схватил свободной рукой цепь на шее у девчонки, та вцепилась ногтями ему в ладонь. Машина пошла зигзагами, слева и справа засигналили, замигали фарами.

– Пусти! – девчонка наконец освободилась. – У всех предки как предки, только у меня – дурак в портупее! Стой! – она распахнула дверцу и занесла ногу над дорогой. – Стой или прыгну!

Старлей едва успел нажать на тормоз. «Москвич» развернуло поперек улицы, идущие следом машины завизжали шинами, объезжая его. Девчонка выскочила и побежала к тротуару.

– Валерка, вернись! Валерка! – старлей бессильно ударил кулаком по рулевому колесу.

Валерка догнала своих около метро, компания встретила ее ликующим воплем. Толкаясь, молотя друг друга кулаками по кожаным спинам, орда металлистов ввалилась в вагон.

Валерка повисла на шее у долговязого, они принялись целоваться. Компания хохотала, растаскивая их, Валерка, сдерживая смех, отбивалась локтями.

Сидящий напротив древний старик с высохшим, мертвенно-бледным лицом, с орденскими планками в пять рядов на застиранном пиджаке гневно стукнул клюкой об пол.

– Что же вы делаете, развратники! – с трудом выговорил он, мелко тряся головой. – Здесь же дети! Бесстыжие!

Валерка подскочила к нему и наклонилась, подставив ухо.

– Как же вам не стыдно, а еще девушка…

– В крематорий, дедушка! В крематорий! – категорически сказала Валерка.

Компания заржала.

– Совсем совесть потеряли! – возмутились пассажиры. – Договоришься сейчас! Хоть старость бы уважали!

Двери открылись, и металлисты с хохотом высыпали на перрон.

На площадке перед Дворцом спорта толпились безбилетные поклонники металла. Валерку тут знали все:

– Йа-х-ха, Авария! Авария, привет!

Безбилетники, как обычно, вели нудные безнадежные переговоры с билетерами и дружинниками. Валерка быстро оценила обстановку, выплюнула жвачку и кивнула своим. Они дружно навалились на спины стоящих впереди, оттеснили контроль и проскочили во Дворец. Всего прорвалось человек пятьдесят.

Организаторы, наученные горьким опытом, оставляли на случай прорыва свободные ряды, все расселись, вошел наряд милиции, оцепил зал, и концерт начался.

Через полчаса дворец стоял на ушах. Сцена была окутана дымом, как поле боя, дым упругими волнами отскакивал от грохочущих колонок, полыхали прожекторы, ударник из последних сил отбивался от разнокалиберных барабанов. Зрители орали, прыгали, хлопали, подняв ладони над головой. Валерка, вскочив с места, раскручивала цепь как пращу.

Милиционер, стоящий ближе других к сцене, под самыми колонками, угрюмо оглядывал зал, страдальчески морщась от боли в перепонках. Видно было, что он с наслаждением выволок бы каждого из полутора тысяч крикунов на свежий воздух, но… Он взглянул на застывшего поодаль офицера – тот с каменным лицом смотрел поверх голов, заложив руки за спину.

Кто-то уже залез ногами на подлокотники кресла, тотчас полезли остальные. Стриженная чуть не наголо девчонка извлекла из пакета медные тарелки и самозабвенно лупила в них, где-то в глубине зала в такт музыке заливался милицейский свисток.

Милиционеры, стоящие вдоль стен, молча переглядывались.

Группа наддала еще, и Валерка сорвалась с места, вылетела к сцене.

– Авария-а-а! – радостно заревел зал.

Солист группы подбежал к краю сцены, они с Валеркой встали напротив, синхронно раскачиваясь. Еще несколько ребят присоединились к Валерке, запрудив проход.

Милиционер подошел к офицеру, прокричал на ухо:

– Сделать замечание?

Тот досадливо помотал головой, огляделся, отыскал глазами старшего из дружинников, приземистого крепкого парня лет тридцати, и чуть заметно кивнул ему.