Глава 1
Тук-тук-тук...
Солнце уже садилось за ближайший лесок, посылая свои последние золотые лучи обитателям маленькой, но уютной деревеньки. Здесь, утопая в зелени нежных берез и рябинок стоит дом с нарисованными русалками на ставеньках. Не найти в округе лучшего дома, сколько не пытайся. А все потому, что домовой в нем больно усердный живет. Кузькой зовут. Почему Кузькой? Веков через десять его станут, конечно, Кузьмой называть. Но это потом, когда Кузька вырастет. А пока он просто маленький домовенок Кузька. Семи веков отроду, то есть попросту — семилетка. Но хоть мал наш Кузька, да удал.
Все-то у него в избе ладно, все справно: кастрюли начищены, пироги в печи не переводятся, цветы в окошке к солнышку тянутся, глаз радуют. Кузька гордится своим домом. И не мудрено. По деревне его изба самой красивой признана.
Вот и сейчас Кузька лошадке Орлику гриву причесывает деревянным гребешком и заплетает в косички. Больно нравится ему это занятие. Вообще, домовых хлебом не корми, дай лошадям гривы причесать, да на ушко им все свои секреты рассказать. Это их любимое занятие. Сегодня Кузьке особенно нравилось гребешком по длинной гриве проводить. Вчера Лидочка, внучка бабушки Настасьи, научилась волосы в колосок заплетать. И Кузьке показала, как это делается. Ох, и красиво выходит!
Закончил Кузька свое занятие, шепнул доброе слово Орлику и скатился с его широкой спины. Отошел в сторонку и любуется. До чего же хорошая лошадка получилась! В самые толстые косички вплетены Лидочкины голубые ленты. Атласные. Кузька самые красивые выбрал. Пусть и Орлик порадуется. Вон Лидочка каждый день нарядная, с лентами ходит, а Орлик еще ни разу так не прихорашивался.
Вышел Кузька во двор, огляделся. Все готовятся ко сну: и утки-лежебоки, и гордые индюки, и добрая корова Милка. Только курочке Хохлатке никак покоя нет. Под ее теплым, мягким животом, на пахучем сене расположилось девять белых яиц и одно желтоватое. Вот-вот из них проклюнутся детки-цыплятки. Как тут уснешь?
— Аи, беда-незадача! Аи, позор на мои лапти! — запричитал Кузька. — Про Хохлатку-то я совсем забыл! Она без моей помощи не справится! До сих пор цыплят не высидела. Время к ночи клонится!
Вздохнул Кузька, за голову схватился, покачал ею из стороны в сторону. Так бабушка Настасья делает, когда у нее тесто убегает. Но больше вздыхать и горевать не стал, а сразу за дело принялся. Пробежался по двору, набрал пуха мягкого и Хохлатке в гнездо подложил, чтобы яйцам теплее было. Всем известно — дети тепло любят. В амбаре зерна немного зачерпнул и курочке дал. Ведь ей поесть-перекусить некогда.
Хохлатка благодарно приняла угощение и перья от удовольствия распушила. Сразу раза в два больше стала. И тут раздалось:
— Тук-тук. Тук-тук.
Обернулся Кузька, посмотрел во все стороны. Никого.
— Показалось видно, — решил домовенок. А тут опять:
— Тук-тук-тук.
Еще грознее нахмурился Кузька.
А потом кто-то вместо своего тихого «Тук-тук» громко так возвестил: «Пи-пи». И из-под мягкого Хохлаткиного живота показалась желтая головка с глазками бусинками. Цыпленок посмотрел прямо на домовенка и еще раз пропищал: «Пи!».
— Охти, батюшки! Охти, матушки! Не иначе как счастье-веселье в наш дом привалило! — обрадовался домовенок и гордо голову поднял. — Забот теперь не в пример больше будет. Вон на сколько голов подворье увеличилось. Понимать надо!
Глава 2
Где достать крылья?
Наутро и впрямь забот прибавилось раза в два. Бабушка Настасья с дедом Петей и Лидочка со старшей сестрой Анютой рано-ранешенько собрались и на ярмарку поехали. Только к вечеру обещали вернуться. Остался Кузька в доме за старшего.
Мама-наседка вывела во двор всех своих деток погулять. А Кузька тут как тут, помогает. Всех нужно накормить, пересчитать, помочь червяка из земли вытянуть, — ни минуты свободной. Хорошо, что Кузька до десяти считать научился. Анюта, когда уроки учила, счет часто повторяла. Вот домовенок и запомнил. А курицы, они ж неграмотные, ни читать, ни писать не умеют. А уж счету их и подавно научить невозможно. Как с такими знаниями уследить за всем выводком и знать, что никто
из детей не потерялся, в травке-муравке не заблудился?
— Один, два, три... — в очередной раз стал загибать пальцы Кузька, считая свое пополнение.
Трудное это занятие — пересчитывать цыплят. Маленькие они еще, дисциплине не поддаются. Бегают туда-сюда. То на бабочку отвлекутся, то к водице попить отправятся. И все похожи друг на друга: желтенькие, пушистые. Только Кузька одного сосчитал, а он уже на новом месте и притворяется, будто он другой. Никакого сладу с ними.
— ...четыре, пять, шесть... Нет, стой. Ты не шесть, а три был. А шестой за мухой побежал.
Умаялся Кузька с ними, семь потов с него сошло.
— Ты што здесь кружишься? Юлой што ли штать захотел? — выглянула из дома шишига Юлька. — А ешли ты будешь у наш юлой, то кто за хозяйштвом шледить штанет?
Юлька была маленькой еще шишигой, совсем недавно разговаривать научилась, но дело свое хорошо знала. Шишиги, вообще, по части проказ всегда лучшие. И Юлька тоже. Только не думайте, что от Юлькиных проделок забот много. Это раньше так было, пока Кузька ее не перевоспитал. У Кузьки, если хотите знать, самые образцовые шишиги во всей деревне!
— Не видишь разве, — отозвался Кузька, — цыплят сосчитать хочу!
— А крутишься для того, штобы цифры вшпоминались лучше?
— Нет, чтобы никого не пропустить или два раза не сосчитать.
Юлька смотрела-смотрела, как домовенок цыплят считает.
— Да, не легкое это занятие, — заключила она. — Умаешься так, ш ног шобьешься.
