Позор, позор!
— Что это? — голос Тинки слегка дрожал.
Резким движением она подскочила в кровати и села, натянув одеяло до подбородка. От этого все ее четыре плюшевые игрушки кубарем посыпались на пол. Слон с длинными ногами лежал на зайце, и все выглядело так, будто он его придавил.
Ты слышала? — настойчиво зашептала Тинка, обращаясь в другой конец комнаты, где спала ее сводная сестра.
Хр-р-р-р, — единственное, что услышала Тинка в ответ.
Толстые веревки тихонько скрипнули, и постель зашевелилась. Этой ночью Лисси опять спала в своем гамаке. Когда в нем ворочались, веревки издавали звук, похожий на мученический стон.
Вот! Снова! — возбужденно проговорила Тинка.
С Лиссиной стороны донеслось грозное ворчание. Она хотела наконец-таки уснуть и даже накрыла голову подушкой.
Тинка спустила ноги с кровати и встала. Через открытую балконную дверь дул прохладный ветерок, от которого ей стало зябко. В темноте она нащупала банный халат и, быстро укутавшись в него, босиком пересекла комнату, которую делила с Лисси.
Ай! Ой! — вскрикнула Тинка и заскакала по кругу на одной ноге, наступив на один из Лиссиных кактусов, которых у той было более сорока. Длинные колючие иголки впились глубоко под кожу. — Обязательно расставлять эти штуковины на полу? — недовольно прошипела она.
Откинув одеяло в сторону, Лисси спрыгнула на пол. С взъерошенными волосами, окутанная серым светом, падавшим через балконную дверь, она напоминала богиню мести. Ее кудри, казалось, больше, чем обычно, торчали во все стороны. Она чем-то походила на героев мультфильмов, когда те хватались за розетку.
Делая ударение на каждом слове, она произнесла:
Ты нервничаешь, госпожа-трусли-вое-ПУЗО! Прилипни-к-матрасу-и-ЗА-ТИХНИ!
С «трусливым пузом» она попала в яблочко. Тинке не нравился небольшой животик, который упорно не желал исчезать. Лисси, будучи сводной сестрой и лучшей подругой, знала, как задеть Тинку.
Несколько раз беззвучно открыв и закрыв рот, Тинка выпалила:
А если в комнате грабители? Там, внизу, кто-то гремит!
Лисси равнодушно пожала плечами:
У нас нечего красть. После свадьбы отец банкрот!
— Может, они хотят похитить Дэвида? Дэвидом звали младшего брата Лисси четырех с половиной лет.
Пускай забирают этого нервотрепалыцика. Бьюсь об заклад, не пройдет и дня, как похититель будет умолять нас забрать этого гнома назад. И пожалуй, еще заплатит за это.
— Ах, с тобой невозможно разговаривать! — фыркнула Тинка, отмахнувшись.
На цыпочках она подкралась к двери и прильнула ухом к холодному дереву. За дверью все казалось спокойным. Какое-то время не было слышно ни звука.
Уже прошло три недели с тех пор, как семья Клювелей (Тинкина) и семья Тедимайеров (Лиссина) стали одной большой семьей. Мама Тинки (она осталась одна после того, как муж ушел от нее) и отец Лисси (он тоже жил один с тех пор, как умерла мать Лисси) полюбили друг друга и в конце концов решили пожениться.
Незадолго до свадьбы две семьи переехали в просторный дом с садом, в котором, кроме всего прочего, Борис Теди-майер вел врачебный прием.
Детей в семье Клювелей-Тедимайеров, как они теперь именовались, было предостаточно. У Лисси было два брата, и у Тинки тоже. Братьев Лисси звали Дэвид и Фрэнк. Если Дэвид в его четыре с половиной года был в равной степени хорошеньким, сладким и с характером, то четырнадцатилетний Фрэнк был просто с характером.
Его мало кто слышал, так как он, как правило, открывал рот только чтобы поесть. С ним практически невозможно было разговаривать, он постоянно слушал музыку через наушники. Какого цвета были его глаза, тоже никто не знал: он носил маленькие круглые солнечные очки и не снимал их даже в душе.
Тинкины братья, напротив, были довольно смирные. Стэн, ровесник Фрэнка, возомнил себя крутым парнем: его волосы были обильно смазаны гелем и одевался он с шиком. Тинка была твердо убеждена, что заветной мечтой Стэна было зеркало, которое издавало бы, завидев его, возгласы восхищения и восторга.
Торстен уже закончил школу и учился в университете. Раньше он охотно строил из себя папашу. Но Борис Тедимайер оспорил у него эту роль, и с тех пор Торстен ограничивался лишь нравоучениями и делал вид, что он самый умный.
— У-у! — крикнула Лисси прямо в ухо Тинки.
Тинка испуганно отскочила в сторону и столкнулась с Лисси, которая издала приглушенный крик боли и прикрыла рукой левый глаз.
У тебя нервы сдают! — затараторила Лисси.
Пожалуйста, давай вместе посмотрим, что там внизу, — взмолилась Тинка. — Иначе я не усну.
И потому, что ты все равно не дашь мне сомкнуть глаз, я исполню твою просьбу, — сказала Лисси, глубоко вздохнув.
Двумя руками Тинка схватилась за дверную ручку и опустила ее вниз. Затаив дыхание, она пробралась в коридор. Из комнат, где спали мальчики, не доносилось ни звука.
Она прокралась к лестнице вдоль стены и начала осматривать первый этаж.
Снова загромыхало, будто кто-то переставлял мебель.
Что мы будем делать, если это грабители? — прошептала Тинка, обращаясь к Лисси.
Мы залаем, и они подумают, что у нас есть собаки! — ответила та.
У нее никак не получалось оставаться серьезной.
Тинка обиженно отвернулась и стала осторожно спускаться вниз.
Тонкая полоска света пробивалась из-под двери, ведущей в зал.
На этот раз вместо стука раздалось глухое хлопанье, сопровождающееся лязганьем: казалось, что-то билось о стеклянные двери, ведущие на террасу.
От ужаса Тинка застыла на месте. Лисси, шедшая след в след за ней, наскочила на сестру.
В двери, ведущей в зал, была огромная замочная скважина, в которой, насколько знали девочки, ключа не было. Как-то в середине лета Дэвиду пришло в голову, что это Младенец Христос в Рождество всегда запирает дверь на ключ. И чтобы не допустить этого снова, он спустил ключ в унитаз.
