ГЛАВА I. Новый соседКонечно, жаль, что закончились каникулы. Хоть это были маленькие каникулы, зимние, а главные — летние, — еще впереди, но все равно жалко. Так здорово было кататься с горки! И еще я три раза ходил на елку. Один раз — в нашей школе, один раз у папы на работе было представление, а один раз соседка принесла нам билеты в Дом культуры. Больше всего мне понравилось на елке у папы. Там были артисты, наряженные разной нечистью — лешими, чертями, ведьмами и вампирами. Они утащили волшебный ключ от сундука с подарками у Деда Мороза, и мы все вместе помогали их ловить и отнимали ключ. Было так весело! Мы визжали и бегали за ними по залу, я даже столкнулся с какими-то ребятами и повалился с ними под елку. Потом мы отобрали у этой нечисти ключ, открыли сундук, а там вместо подарков оказалась почему-то Снегурочка. Я сначала не понял — может, это ее нам подарили, и теперь она будет у нас жить в гостях? Потом оказалось, что начался концерт, и стали танцевать снежинки. Концерт тоже был ничего, но мне больше понравилось, когда мы бегали за нечистой силой.
В общем, весело было. Жаль только, что мой лучший друг Сережка в последний день каникул вывихнул ногу на горке и теперь недели две не сможет ходить в школу. Придется мне сидеть одному на уроках, а это скучно. Да и списать не у кого будет! Так что в школу я пошел без особого удовольствия.
Когда начался первый урок, оказалось, что к нам в класс пришел новый ученик — Витя Волков. Его привела к нам завуч и сказала, что он переехал из другого города и теперь будет учиться у нас.
— Ну садись, — сказала наша учительница математики Татьяна Михайловна. — Вот свободное место. Рядом с Женей Волчковым. И она показала на мою парту.
Я сначала даже не понял почему, а потом оглянулся и сообразил — больше свободных мест не было. Только на задних партах, но наша математичка не любит, когда ребята по классу разбредаются. Она вообще считает, что нормально учиться можно только за первой партой, а чуть дальше — уже все отвлекаются. Ей бы дать волю — она всех за первую парту пересадит, но там все не поместятся. Потому Витя и сел со мной. Я сначала расстроился: получается, что Сережка, когда выйдет в школу, будет сидеть не со мной, но потом решил, что пусть пока новенький сидит со мной, а когда Сережка выйдет, там мы разберемся. Поэтому я не стал больше переживать, а достал учебник и тетрадку. Татьяна Михайловна стала сразу объяснять новую тему, а мы все еще не могли успокоиться. Девчонки хихикали и рассказывали друг другу, кто где был, так что нам несколько раз делали замечания. Мне, правда, не делали, потому что мне не с кем было болтать — Сережки нет, а новенький смирно сидел рядом и списывал с доски, не обращая внимания на шум в классе. Постепенно все тоже успокоились и к концу третьего урока даже решили несколько примеров. Прозвенел звонок, нам дали задание на дом, хотя девчонки заныли, что в первый день можно было бы и не задавать ничего. Но Татьяна Михайловна твердо сказала, что каникулы кончились, четверть впереди трудная, длинная, и чем скорее мы поймем, что работать надо каждый день, тем легче нам будет учиться.
Следующим уроком была история. Учительница рассказывала интересно. Сегодня она не стала никого спрашивать, и это понятно — на каникулы же ничего не задавали! Вдруг вошла наша завуч и чем-то стала разговаривать с учительницей. Я посмотрел на соседа — вроде бы ничего парень! Он тоже повернулся ко мне и улыбнулся:
— Классная у вас учительница по истории.
— Ага, — согласился я. — Она рассказывает здорово. И не очень придирается, когда отвечаешь. А ты раньше где учился?
— Да так, — пожал он плечами. — Далеко отсюда. У нас школа была маленькая. Там была не такая хорошая учительница по истории. Зато по географии — отличная.
— У нас тоже хорошая по географии, — сказал я. — А вот по русскому…
— Что — вредная? — заинтересовался Витя.
— Не то слово! — махнул я рукой. — То не спрашивает ничего, а то вдруг — сочинение! И у всех — пара. У тебя по русскому что было в той четверти?
— Четыре.
— А по математике?
— Тоже.
— И у меня. А по русскому — трояк.
— Тише! — сказала историчка.
Мы повернулись к ней, и оказалось, что завуч уже ушла. Так что остаток урока пришлось помолчать. Но меня теперь прямо распирало — так хотелось поговорить с соседом! Он вроде бы и правда ничего парень. Теперь мне хотелось побольше о нем узнать — что он любит делать, чем после школы занимается, и вообще. Может, с ним можно будет дружить вместе с Сережкой? Вот было бы здорово! Тогда к нам никто цепляться не будет, раз нас трое. Даже Вадька из седьмого класса.
На большой перемене перед английским языком мы долго ждали, когда освободится класс, и я успел узнать, что он живет с родителями, и они только что переехали в наш город, а до того жили в Волгограде.
— Ты там родился? — спросил я.
— Нет, не там.
— А где?
— В Калининграде, — почему-то после паузы ответил он. Забыл, что ли, где родился?
— А потом в Волгоград переехали? — догадался я.
— Нет, в Волгоград мы из Тамбова приехали, — неохотно сказал Витя. — Мы вообще часто переезжаем.
— У твоих родителей работа такая, что переезжать приходится часто? Вон, даже среди учебного года в другую школу перевели, — посочувствовал я ему.
— Да… — он помялся немного, потом твердо сказал: — Отца часто переводят с места на место.
Тут дверь класса открылась, оттуда вышли старшеклассники, и мы стали занимать свои места. Конечно, я сел вместе с Витей, хотя теперь, наверное, мог бы отсесть совершенно спокойно. Но я уже не хотел его бросать. Я еще никогда не переезжал никуда, но если бы это случилось, я, наверное, здорово бы переживал. Вдруг оказаться в чужом городе, без друзей, в незнакомом классе. Но он вроде нормально, не расстраивается. Хотя, с другой стороны, он что, должен стоять и реветь? Нет, он мне все больше и больше нравился.
— У тебя компьютер есть? — успел я его спросить, пока не начался урок.
Он кивнул, но ничего не сказал, потому что Инна Николаевна очень строго посмотрела на нас. Она вообще не любит, когда на уроке разговаривают. Если кого-то поймает за разговором, то поднимает с места и заставляет продолжать беседу, но только по-английски. А поскольку мы еще не очень много слов знаем, то эти наши беседы — сплошное мучение. И в конце концов, получаешь свою двойку. И ведь возразить нечего — она права. Поэтому мы на уроках стараемся не болтать. Вот только откуда новенький про это знает? Может, вообще не любит нарываться на неприятности?
Потом был русский, потом литература, и мы придумали выход — стали писать друг другу записочки. Вроде делом занимаемся и в то же время — болтаем!
