Глава 1
Вторую неделю на московском небе ни облачка. Прокаленныйвоздух обжигает глотку, на солнечной стороне асфальт прогибается под ногами, откаменных стен пышет, как от доменных печей.
Глазам больно смотреть на оранжевые дома, ослепительноенебо. Солнце ухитряется отражаться даже от земли, предательски бьет снизу подопущенные веки. Крылов выбрел из подъезда, сощурившись, как китаец, злился, чтов очках пляшут разноцветные зайчики.
От троллейбусной остановки навстречу двигалась легкойпританцовывающей походкой дочь знакомой из третьего подъезда.Четырнадцатилетняя малявка, но уже вполне, вполне… Маечка на одной лямке,правая грудь обнажена, при каждом шаге задорно подпрыгивает — округлая,загорелая. Это называлось почему-то амазонить, хотя, если не изменяет память,амазонки грудь прижигали еще в детстве, чтобы та не мешала натягивать тетиву.
Обнажение — демонстрация вечных ценностей, сказал себеКрылов. Во дворе на малявку оглядываются, выворачивая шеи. Сзади так же хороша:на приподнятых ягодицах провокационные вырезы, мелькает белая кожа, но Крыловотвел взор и попер дальше, в Центр. Мозг, который у него не мог не работать,ухватился за словосочетание «изменяет память», начал раскручивать: а с кемизменяет, зараза, а ради каких выгод изменяет… Нередко мозговая работа в такихстранных направлениях давала поразительные результаты, что выливались в статьи:в солидных академических журналах поддерживали статус современного философа, ав популярных изданиях давали неплохие гонорары…
Судя по отсутствию народа на остановке, троллейбус толькочто ушел, Крылов вздохнул еще обреченнее, двинулся пешком, стараясь держаться втени разновысоких зданий.
Дальше дорога пошла вниз, он ускорил шаг. Ветерок погнал поасфальту обрывок грязной газеты. В скверике дети гонялись за котенком. Двоебомжей сидят прямо на бордюре, а чуть дальше пьяная баба скатилась прямо напроезжую часть. Машины с осторожностью проезжали подальше от тротуара.
Редкие прохожие тоже сторонились, проходили под самой стенойдома. Навстречу Крылову шла молодая женщина, тоже начала еще издали загибатьдугу, чтобы не вступить в зловонную лужу на асфальте. Лет под тридцать, маечкуспустила до широкого пояса шортиков. Обнаженные полные груди сыто и неспешнопокачиваются, налитые, женские. Крылов улыбнулся одобрительно, поощряюще.Молодец, мол, ты красивая, ходи так всегда, не обращай внимания на придурков,бомжей. А есть еще ублюдки, что свистнут или крикнут что-то в спину, тоже нереагируй, ты ж красивая. Женщина показала ровные белые зубы, выпрямила спину.
Глаза ее не то чтобы сильно накрашены, но татуаж в палецшириной на бровях, на губах, на веках, даже на сосках, если рассмотрел верно,мелкие морщинки у глаз, но грудь в самом деле хороша, сохранилась, грех непопользоваться, не добавить себе обаяния, выставляя напоказ…
На той стороне улицы возле «Валентины» переминается с ногина ногу долговязый Гаврилов. Главный язычник Корчмы, блестящий знаток арийскогопрошлого, уверенный, что если Россия сбросит православие и вернется к истокам,то есть к капищам и волхвам, то сразу все современные проблемы будут решены.Увидев Крылова, благовоспитанно помахал белой нежной ладонью.
На зеленый Крылов опоздал, на желтый не рискнул, а лавинамашин сорвалась с места, понеслась с такой злобной решительностью, что онотступил на бровку тротуара. Они мчались, как тысячи гигантских блестящихжуков. Он терпеливо ждал, эти металлические чудища проскакивали «зебру» набольшой скорости, к нему повернуты правым боком, так что видел либо пустоекресло, либо пассажира. Самцов он игнорировал, обнаженных женщин провожал глазами.В машинах их гораздо больше, чем на улице, что и понятно. На улице можнонарваться на сексуально озабоченного, на старого коммуниста или фашиста.Правда, в центре города, вообще в пределах Садового кольца новая мода уже взялаверх, женщины начинают появляться обнаженными до пояса, а то и полностью, но наокраинах бродят еще чуть ли не в паранджах, там обычно селятся выходцы изСреднего Востока.
В стеклах проскакивающих машин он видел себя: плотного…говорят, толстого, это враки, у него просто конституция такая, крепкая,настоящая. Видел, как его коротко стриженные рыжие волосы как пламя вспыхиваютв окнах вымытых до яростного блеска «Мерседесов» и «Опелей».
Едва зажегся желтый, он привычно поправил массивные очки,ноги понесли через проезжую часть. При нынешнем уровне медицины поправитьзрение — раз плюнуть, утром явился — днем уже вышел с нормальным, нодля некурящего очки то же самое, что для иного сигарета: можно снять, тем самымпрерывая разговор в нужном месте, протереть, одновременно лихорадочно подыскиваяубийственные доводы… или же сладострастно растягивая победную паузу, как артистперед коронной фразой.
Гаврилов шагнул навстречу, они пожали друг другу руки. ВышеКрылова на полголовы, зато на пудик полегче, он мягко и как-товкрадчиво-интеллигентно пожал пальцы, хотя чувствовалась сильная широкаяладонь. Иконописные глаза на строгом бледном лице были серьезными и дажетрагическими.
