ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Мне кажется, что она…
— Извините, мисс.
Молодой полицейский офицер с бледным лицом встал, чтобы снять трубку телефона.
— Драка? Где?.. Простите, вас плохо слышно… Да. Да…
Рэйчел Рокфорд с тоской слушала, как он говорил, и теребила прядь волос. В голосе полицейского слышались скука и нетерпение. Как же ей заставить его понять, что дело, ради которого она сюда пришла, очень важно и неотложно?
— В баре Макалистера? На Четвертой улице? — равнодушно спрашивал полицейский.
Рэйчел заправила за ухо прядь длинных каштановых волос и оглядела помещение за барьером, где сидели полицейские. Ее тоска усилилась. Свет был слишком ярким, отчего столы и стулья казались еще более старыми и обшарпанными. Многие были обмотаны изоляционной лентой. Плитки пола исцарапаны, и рисунок на них давно стерся. Стены нуждались в свежей покраске. Неряшливо сложенные стопки бумаг на столах готовы были вот-вот разлететься в стороны. На задней стене, на большом стенде, висели объявления о розыске каких-то мужчин и потерявшихся детей. Неуместным выглядел красочный плакат с изображением силуэтов двух человек и приглашением на ежегодный бал для полицейских.
Неудивительно, что молодой полицейский офицер проявил такое безразличие к ее сообщению. Он жил в мире, о котором она даже думать не хотела.
— Он так сказал? Тогда понятно, почему они подрались. — Полицейский зевнул.
Такое впечатление, что разговор никогда не кончится. Рэйчел отвернулась, собираясь с мыслями, и рассеянно затянула пояс своего темно-синего плаща. Плащ и длинную белую юбку она надела специально, чтобы иметь респектабельный вид. Она считала, что так в полиции к ней отнесутся более внимательно и серьезно. Теперь стало ясно, что ее надежды не сбылись.
Ее глаза остановились на человеке в поношенной рабочей одежде, сгорбившемся на стуле. Он изучал свои ладони, будто хотел узнать, что его ждет, и, казалось, ничего хорошего не видел.
Рэйчел почувствовала приближение паники. Ей захотелось повернуться и бежать отсюда, но она глубоко вздохнула, моля Бога о ниспослании ей терпения. Она должна пересилить себя и заявить об исчезновении Виктории.
Наконец констебль положил трубку. Но едва он повернулся к Рэйчел, телефон снова зазвонил.
— Вечером в пятницу всегда так, — объяснил он и вновь снял трубку.
Она еле сдержала крик разочарования. Меньше всего ей хотелось выглядеть истеричкой. Рэйчел закрыла глаза, глубоко вздохнула, сосчитала до десяти, открыла глаза… и увидела поднимавшегося по ступенькам человека, присутствие которого в этом помещении производило более чем странное впечатление.
И дело заключалось даже не в том, что на нем было дорогое черное пальто до колеи, небрежно повязанный белый шелковый шарф и элегантные перчатки, и не в высоком росте, широких плечах и безукоризнено уложенных каштановых волосах, которые сияли, словно шелк, в резком свете ламп!
Он не был даже красавцем в традиционном понимании: грубоватые черты лица, высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок. Он был не высокомерен, а уверен в себе.
Просто сразу было видно, что в отличие от нее он получит все, чего захочет: полное внимание и уважение. Даже почтение.
Человек открыл дверь и вошел, совершенно не осознавая своей мужской привлекательности и силы.
Он огляделся по сторонам, его взгляд на миг задержался на офицере за барьером, затем остановился на Рэйчел. Изумительный цвет его глаз поразил ее.
Как листва орешника — все оттенки золотого и зеленого. Человек улыбнулся ей, и от улыбки его глаза осветились изнутри, а сердце у Рейчел забилось быстрее. Непонятно почему она быстро отвернулась, вспомнив, как уже отреагировала однажды на привлекательного мужчину. В результате появилась Карли. Вчера был ее день рождения — годик и восемь месяцев. Сегодня малышка осталась с няней, так как ее мама отправилась в полицию.
Нет, решила Рэйчел, никогда она не пожалеет, что родила Карли.
Наконец молодой офицер положил трубку. Рэйчел сразу же начала произносить отрепетированные дома слова, боясь, что вошедший мужчина отвлечет внимание полицейского, но полицейский поднял палец, останавливая ее.
— Так, значит, — сказал он таким тоном, будто они обсуждали прекрасную весеннюю погоду, — ваша сестра отсутствует. Когда вы в последний раз видели ее?
— Я не видела ее довольно давно, — быстро проговорила Рэйчел. — Но мы время от времени говорили по телефону и писали друг другу письма. А сейчас я не могу найти ее. У меня предчувствие, что тут что-то не так.
— А, — сказал полицейский, — предчувствие.
Рэйчел взглянула через плечо, не проявляет ли нетерпения вошедший мужчина, и с удивлением увидела, что он сидит рядом с человеком в рабочей одежде и тихо беседует с ним.
Юрист, подумала она. Его лицо отчетливо выражало сочувствие. Рэйчел вновь повернулась к полицейскому, но успела заметить, как человек в черном пальто вынул из внутреннего кармана сотовый телефон.
— Я писала ей, — продолжала Рэйчел. — Я пыталась дозвониться до нее в течение нескольких недель. Я вернулась в Тортонбург, чтобы понять, почему мне не удалось связаться с ней, но не застала ее дома. На крыльце были свалены газеты, а письма уже не помещались в почтовом ящике. Соседка сказала, что Виктория должна была вернуться еще на прошлой неделе.
— Должна была вернуться? Значит, она уезжала? Вы знали о ее отъезде?
— Не знала, но…
— Почему вы считаете невозможным, что ваша сестра где-нибудь хорошо проводит время и решила продлить свой отдых?
— Почему вы считаете невозможным, что я права и она исчезла? — спросила Рэйчел, начиная сердиться. Полицейский повторил слово в слово то, что она услышала от отца, когда сказала ему, что ее беспокоит отсутствие сестры. Еще отец добавил, что смутно помнит, как Виктория собиралась на какое-то празднование.
— Что же заставляет вас думать, что она исчезла? Я имею в виду, кроме того, что у вас предчувствие?
— Рэйчел, ты здесь? — вдруг услышала она знакомый голос старого друга отца — Ллойда.
Сердце у нее упало. Отец сказал ей, раз уж она настолько глупа, что готова заявить в полицию об исчезновении сестры, то должна найти в полицейском участке Ллойда Креншоу. Но ей очень не хотелось обращаться к Ллойду. Манерой общения, да и обликом, он напоминал ей бульдозер. Даже полицейская форма не могла сделать стройной его квадратную фигуру. И надо же такому случиться, что Ллойд появился именно сейчас.
— Привет, Ллойд, — тихо сказала она, пытаясь скрыть растерянность. — Как поживаете?
— Прекрасно. А ты все такая же! Я думал, ты растолстела. Ну, знаешь, рождение ребенка и все такое.
