Прокатившиеся волны отечественной «тесломании» возбудили большой интерес к творчеству одного из самых необычных ученых прошлого века, американскому изобретателю сербского происхождения Николе Тесле. Как часто это бывает, после выхода книг к автору поступило много вопросов от любознательных читателей, просящих раскрыть смысл отдельных исторических эпизодов, требующих разъяснить те или иные технические подробности или просто задающие вопросы о дальнейшей судьбе необычных изобретений. Особенно много пожеланий связано с запутанной судьбой некоторых проектов изобретателя, попавших в довоенный Советский Союз.
Здесь автор сделал попытку воспользоваться методом «художественной реконструкции» череды довольно странных событий, произошедших в довоенный период по обе стороны Атлантики. Многие из них имеют отчетливый привкус «городских легенд», что может говорить или о несостоятельности исходной информации, или о ее неправильной интерпретации, или просто о недостатке данных…
Так или иначе, читателю предлагаются не строгие научные исследования, а скорее гипотетические версии, расцвеченные занимательными подробностями.
Правда, автору посчастливилось еще застать некоторых очевидцев тех далеких лет, и ценность их свидетельств просто неоценима, исходя из независимости и самодостаточности их положения как в науке, так и в обществе…
Именно поэтому автору чрезвычайно приятно в очередной раз принести глубокую благодарность (к великому сожалению, в основном мемориальным образом) своим замечательным учителям, сохранившим память и о «гении Дау», и о «кентавре Капице», донеся ее до своих учеников: А.И. Ахиезеру, Я.Е. Гегузину, М.И. Каганову, Я.С. Кану, Л.C. Палатнику, И.И. Фалько и многим-многим другим.
Автор благодарен своим бывшим коллегам и друзьям, нашедшим свое место за океаном и оказавшим неоценимую помощь в сборе материалов о деятельности Н. Теслы: доктору У. Бабич (Канада), профессору М. Чейни (США), профессору А. Виленкину (США) и опять-таки (с сожалением) многим другим…
Особенную признательность автор хочет выразить доценту Смоленского филиала Московского энергетического института Андрею Юрьевичу Пучкову, взявшему на себя нелегкий труд по вычитыванию рукописи и внесшего много конструктивных предложений и дополнений.
Пролог
Есть миры, где никогда не было жизни. Есть миры, испепеленные и разрушенные космическими катастрофами. Нам повезло: мы живы, мы сильны, благополучие нашей цивилизации и нашего вида в наших руках. Если не мы, то кто будет говорить от имени Земли? Если мы сами не позаботимся о собственном выживании, то кто сделает это за нас?
К. Саган. Космос. Эволюция Вселенной, жизни и цивилизации
В уже столь далекие времена студенческой юности автора в споре «лириков и физиков» явно побеждали последние, однако обе стороны сходились в страстном увлечении научной фантастикой. Беляев, Казанцев, Ефремов, братья Стругацкие были литературными кумирами моего поколения, поэтому надо ли говорить, что, когда по всей стране стали возникать клубы любителей фантастики (КЛФ), многие мои приятели с университетского физфака тут же устремились туда.
Наш общегородской клуб организовал один из самых блестящих физиков-теоретиков ушедшего века М.И. Каганов. Моисей Исаакович был удивительно разносторонней личностью: несмотря на гигантскую загруженность, он сумел создать (что в те времена было далеко не просто) при обществе «Знание» один из первых и, безусловно, лучших в стране КЛФ. Все заседания клуба были насыщены не только мечтой о будущем, но и духом истинной науки, без которой фантастика быстро превращается в маниловщину и пустопорожнее фантазирование. Именно поэтому можно смело сказать, что в нашем КЛФ действительно обсуждалась научная фантастика, причем в ходе горячих споров она еще и критически развивалась, «перекраивалась» и «дописывалась».
Однажды среди разных интересных тем в повестке заседания значилась и такая — «Гипотеза о планете Фаэтон». Докладывало несколько человек, и, как всегда, после «программного доклада» возникло очень оживленное обсуждение, где каждый в полемическом задоре пытался высказать свою версию происхождения пояса астероидов между Марсом и Юпитером. Выслушав все наши сумбурные гипотезы, Моисей Исаакович с большой долей иронии прокомментировал наиболее забавные идеи всяческих опытов «фаэтонян» с «кварковыми» бомбами, «глюонными» зарядами и «проколами» пространства — времени. Обычно именно так любители расследований таинственных космических катастроф представляют себе модели «планетарного резонанса с искусственной накачкой энергии неизвестной природы».
Затем наш руководитель сделал эффектную паузу и с заговорщицким видом сообщил, что прекрасно знает, кто виноват в гибели Фаэтона. Еще немного насладившись нашим ошарашенным видом, Моисей Исаакович вдруг задал неожиданный вопрос:
— Как измеряется магнитная индукция в Международной системе единиц?
Кто-то, стараясь показать свою энциклопедическую начитанность, тут же выкрикнул: «Тесла!»
— Правильно, — Моисей Исаакович довольно кивнул. — А в честь кого и когда так названа эта замечательная величина?
Тут возникла минутная пауза, и кто-то неуверенно произнес:
— Кажется, еще в начале века так отметили исследования по переменному току чешского инженера Теслы…
— Да… «sic transit gloria mundi…», — с грустным видом процитировал Моисей Исаакович. — В начале прошлого века великому сербскому изобретателю, эмигрировавшему в Америку, было всего около сорока лет. Однажды ему чуть было не вручили Нобелевскую премию, но именная физическая единица… Эта высшая награда в мире физики присуждается только посмертно… Скажем, на столетний юбилей. Впрочем, — наш руководитель глубоко задумался, — давайте-ка я вам немного расскажу об этом человеке, неоднократно утверждавшем, что знает, как расколоть на части нашу планету.
Надо сказать, что профессор Каганов был непревзойденным рассказчиком, и все мы, буквально открыв рты и боясь пошевелиться, слушали удивительную повесть о тайнах «Филадельфийского эксперимента», «телегеодинамических опытах Тесла», «магнетронном радарном мазере» и «завещании Эйнштейна». Наверное, для многих, как и для меня, это были новые словосочетания, и мы с изумлением и восхищением следили за захватывающим развитием сюжета с «плазмоидами Теслы», «глобальными электромагнитными резонаторами», «гравиамагнитными потенциалами свернутого континуума» и прочими поражающими воображение вещами.
Прошли годы, многое из замечательных заседаний нашего КЛФ уже забылось, да и Моисея Исааковича давно уже нет с нами, но прошлое иногда возвращается самым неожиданным образом…
В работе над материалами о жизнедеятельности выдающегося физика прошлого века Л.Д. Ландау, и в особенности о его кратком периоде создании харьковской школы теоретиков, автору встретились просто поразительные биографические факты. Их интерпретация в общем-то позволяет, при известной доле художественного воображения, протянуть нити между творчеством сразу трех гениев прошлой эпохи становления новой науки — физика-теоретика Л.Д. Ландау, физика-экспериментатора П.Л. Капицы и американского изобретателя сербского происхождения Николы Теслы. Что же может связывать столь разные «творческие коллективы» по разные стороны Атлантики?
