Часть первая.
Глава первая.
ПОДВИГ, КОТОРЫЙ ПОТРЯС МИР
Русско-турецкая война 1828–1829 годов уже близилась к победоносному концу, когда три русских судна — 44-пушечный фрегат «Штандарт» (командир капитан-лейтенант П.Я. Сахновский), 20-пушечный бриг «Орфей» (командир капитан-лейтенант Е.И. Колтовскии) и 20-пушечный бриг «Меркурий» (командир капитан-лейтенант А.И. Казарский) получили приказ крейсировать у выхода из пролива Босфор. Общее командование отрядом было возложено на капитан-лейтенанта Сахновского. 12 (24) мая 1829 года корабли снялись с якоря и взяли курс к Босфору.
На рассвете 14 (26) мая, в 13 милях от пролива, отряд заметил турецкую эскадру, в числе 14 судов шедшую от берегов Анатолии. Сахновскому очень хотелось поближе разглядеть противника, чтобы определить, с какими силами на этот раз вышел в Черное море капудан-паша. На фалах «Штандарта» затрепетал сигнал: «“Меркурию” — лечь в дрейф». Сахновский оберегал самый тихоходный корабль своего отряда. Сосчитав турецкие вымпелы, «Штандарт» и «Орфей» повернули назад. Обычно турки не слишком стремились гоняться за разведчиками, обходясь тем, что отгоняли их легкими судами. Но на этот раз все вышло иначе. Практически вся неприятельская эскадра устремилась в погоню за нашими судами. Причины столь необычного поведения турок станут известны несколько позднее. Увидев возвращающихся разведчиков, Казарский, быстро оценив ситуацию, самостоятельно приказал сниматься с дрейфа и поднимать паруса. Очень скоро быстроходный «Штандарт» поравнялся с «Меркурием». На его мачте взвился новый сигнал: «Избрать каждому курс, каким судно имеет преимущественный ход». Этим Сахновскии снимал с себя ответственность за последствия погони. Отныне каждое судно было предоставлено само себе. Казарский избрал NNW, «Штандарт» и «Орфей», взяв курс N W, резко вырвались вперед и быстро превратились в два пушистых облачка на горизонте. Честно говоря, поведение Сахновского мне кажется не слишком офицерским. По существу, тихоходный «Меркурий» был брошен на произвол судьбы и почти обречен. Разумеется, командиру «Штандарта» было важно известить командующего о выходе турок, но для этого хватило бы и одного судна, а второе могло поддержать «Меркурий», ведь вдвоем всегда легче драться, чем одному. Разумеется, на войне всегда превалирует целесообразность, и все же. Впрочем, как случилось, так случилось.
Тем временем за кормой «Меркурия», который нес все возможные паруса, неумолимо вырастал лес мачт турецких кораблей. Ветер был WSW; неприятель шел строго на север. Лучшие турецкие ходоки — 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей» под флагом младшего флагмана — постепенно настигали «Меркурий». Вся остальная турецкая эскадра поначалу также участвовала в погоне, но затем легла в дрейф, ожидая, когда адмиралы захватят или сожгут маленький русский бриг. Шансы на спасение у «Меркурия» были ничтожны — 184 пушки против 20, даже не принимая во внимание калибры орудий!
Около двух часов дня ветер стих, и ход преследующих кораблей уменьшился. Пользуясь этим обстоятельством, Казарскии, используя весла брига, предпринял попытку увеличить дистанцию до противника. Поначалу это ему удалось, но через полчаса ветер снова посвежел, и турецкие корабли стали снова приближаться. В исходе третьего часа дня, выйдя на дистанцию стрельбы, турки открыли огонь из погонных пушек. Превосходство неприятеля было более чем тридцатикратное!
Понимая, что надежд на отрыв нет никаких и впереди неравный бой, командир брига капитан-лейтенант Казарскии наскоро собрал офицерский совет. По давней воинской традиции первым имел привилегию высказать свое мнение младший по чину.
— Нам рке не уйти, — взял слово поручик корпуса флотских штурманов Прокофьев. — Следует драться. При этом «Меркурий» не должен достаться врагу, а потому последний из оставшихся в живых должен будет взорвать его.
Все остальные офицеры были того же мнения. Затем Казарскии в нескольких словах (на большее уже не было времени) объяснил нижним чинам, чего ожидает от них государь и что затронута честь императорского флага, и, к удовольствию, нашел в людях те же чувства, как и в офицерах: все единогласно объявили, что будут до конца верны своему долгу и присяге. Сообщение командира о скором бое криками «ура» встретила и команда. Получив согласие команды на сражение, командир приказал открыть огонь из ретирадных орудий. Одновременно на глазах у всех Казарскии положил заряженный пистолет на шпиль перед входом в крюйт-камеру.
Позже в своем донесении адмиралу Грейгу Казарскии писал: «…Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким-нибудь кораблем, тот, кто еще в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйт-камеру».
