ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Значит, она торчала в том гостиничном номере два дня, пока ты не приехала, мам? — спросила Роксана.
— Это погубит ее карьеру, Рокси! — прозвучал в телефонной трубке встревоженный голос матери, находящейся в Лондоне.
— Мам, это разрушит ее жизнь! Ей нужно лечиться. Болезнь очень серьезная и прогрессирует. Она должна это понять.
— И все-таки тебе следует лететь в Италию и подменить ее в поместье Ди Бартоли. Этот большой проект необходим для ее карьерного роста. Неужели после всех трудов и занятий все закончится катастрофой?
— Ну да! Я с удовольствием подменю ее, так как знаю все об античных розах и реставрации исторического сада. Ты, должно быть, шутишь!
Роксана действительно не знала об этих вещах практически ничего. Со своим дипломом учителя музыки она работала официанткой.
— И все-таки подмени ее! Ведь вас никто не сможет различить, — не сдавалась мать.
— Я полнее ее, и голос у меня громче.
— Никто этого не замечает. Особенно если не знает, что у Ровены есть сестра-близнец.
— Это правда. Она не говорила обо мне семье Ди Бартоли?
— Определенно нет. Дорогая, Рови пообещала, что если ты сделаешь это для нее, она станет лечиться. Теперь даже она понимает, что нуждается в помощи психолога.
Роксана закрыла глаза. Как она может отказаться помочь сестре? Она и Ровена близнецы. Узы между ними — глубокие и важные для обеих — оставались такими же крепкими и сейчас. Ровена с самого рождения была очень болезненной, ей чаще требовалась помощь сестры. Роксана не однажды выручала ее во время все учащающихся и усиливающихся парализующих приступов страха. На этот раз, слава богу, Ров согласилась лечиться.
В конце прошлого года после развода Роксана переехала к родителям на север штата Нью-Джерси, чтобы присмотреть за их домом, пока они, выйдя на пенсию, переезжали во Флориду.
Ей еще никогда не приходилось пересекать Атлантический океан. Но что делать, теперь придется. К тому же в прошлую пятницу она лишилась места официантки — ее вокальное прослушивание закончилось на три часа позже, чем она рассчитывала. Прослушивание она не прошла. Ее голос плохо звучал то ли из-за переживаний, связанных с разводом, то ли оттого, что в самом деле был не так хорош. Бывший ее муж Харлан вообще считал голос Роксаны одной из причин развода.
— Так ты привезешь Ровену из Лондона и найдешь для нее психолога во Флориде? — спросила Роксана мать. — Только с ней надо побыть какое-то время, чтобы она не сбежала. Подождать, пока лечение не даст свои плоды.
— Да, это единственный способ. Я думаю, на этот раз приступ страха был вызван ее запутанными чувствами к Франческо Ди Бартоли. Она даже не могла выйти из отеля! В любом случае Рови не сможет вернуться в Италию.
— А что она сказала семейству Ди Бартоли?
— Что задерживается в Англии, так как заказывает розы, но должна вернуться в Тоскану через несколько дней. Конечно, о настоящей причине Рови умолчала. Так что тебе придется лететь в Рим через Лондон, а не из США, чтобы синьор Ди Бартоли ни о чем не догадался.
— У меня не получится и Франческо точно обо всем догадается.
— Должно получиться! С Ровеной Франческо не так уж долго знаком. И ничего не знает о твоем существовании. Так что тебе предстоит сыграть роль сестры. Ровена сейчас готовит для тебя всю нужную информацию, а в Италии находятся книги и ее записи. Вы можете перезваниваться. В конце концов, ты всегда готовилась к экзаменам в последнюю минуту. Сейчас тот же случай.
— Ладно, — согласилась Роксана. — Но иду на это только потому, что Рови обещала лечиться. Я полечу первым же рейсом.
— Сегодня вечером? — спросила мать. В Нью-Джерси было утро, в Европе — день.
— Постараюсь.
— Сообщи мне подробности. Так я смогу запланировать дела для Рови и себя. Нам понадобится связаться с тобой в Лондоне, чтобы она рассказала тебе о проекте сада.
Два дня спустя Роксана приземлилась в Риме. На ней был аккуратный костюм сестры, но ощущала она себя в нем по-прежнему собой — растерянной, недостаточно ухоженной и плохо подготовленной.
— Пия, стой рядом с папой, — сказал по-итальянски Джино своей четырехлетней дочери.
Она потянула его за руку, жаждая рассмотреть переполненный людьми терминал аэропорта. Он крепче сжал ее ладонь, прекрасно зная, что произойдет дальше, и не имея ни малейшего представления, как поступить в случае очередной истерики дочери.
Пия потянула его сильнее, упрямо сжав губы. Она уже была готова вопить, лягаться и вырываться. Мисс Кэссиди, няня-англичанка, часами успокаивала ее, не только не сдаваясь, но и становясь все строже, пока, наконец устав, Пия не засыпала.
У меня нет на это времени и терпения, подумал Джино, что же не так с моим ребенком?
Как Анжела, столь совершенная женщина — спокойная, уравновешенная, образованная — родила такую упрямую дочку?
Неожиданно он выпустил руку дочери и увидел, как она кинулась бежать между встречающими самолет из Лондона. Начали появляться пассажиры. Он и отсюда сможет следить за дочкой.
Он встречался с Ровеной Мэдисон всего несколько раз, но был уверен, что сразу узнает ее. Являясь руководителем транснациональной косметической корпорации семьи Ди Бартоли, на первом собеседовании он разговаривал с ней о реставрации сада и договорился о паре встреч, чтобы потолковать о конкретных планах. Повседневные же дела и контроль за поместьем Ди Бартоли он поручил своему младшему тридцатитрехлетнему брату Франческо.
Очевидно, Франческо занялся делами слишком серьезно. У него была очаровательная невеста в Риме, но это не помешало ему умолять Ровену вступить с ним в любовную связь в Тоскане. Франческо говорил, что пугливая нерешительность Ровены только усиливала его желание. Брат всегда больше всего на свете желал того, что давалось с трудом.
Джино был в ярости — он не собирался позволять брату отказываться от очень выгодного брака из-за глупой связи с американкой-садоводом, пусть она и получила степень доктора по дизайну европейского сада семнадцатого века.
Его сердце внезапно сжалось, и он в смятении осмотрелся. Дочери не было видно. Следовало одеть Пию поярче, хотя в ее гардеробе не так много ярких вещей…
А, вот она! Пристально смотрит на женщину, у которой прищемило колесо чемодана.
А вот и Ровена Мэдисон! Прищурившись и покусывая нижнюю губу, она рассматривала людей, будто беспокоясь, что ее не встретят. Она даже не подозревала, насколько Джино гордился своей предусмотрительностью.
Он поднял руку, улыбнулся и позвал ее по имени. При виде его на ее лице появилось странное выражение. Он не смог понять, что нашел в ней Франческо. Правда, девушка была хорошенькой — голубые глаза, бледная кожа, свободно ниспадающие по спине длинные темные волосы. Но Джино она всегда казалась слишком чопорной и скучной, как переваренные спагетти, — короче, вполне съедобной, но не вызывающей аппетита.
