Наши дни
– Захарушка, – встретил его дед, – звонила твоя мамаша.
– И что ей вдруг понадобилось? – скидывая с ног туфли, недовольно спросил Захар.
– Умер ее муж…
– А я тут при чем?
– Она хочет, чтобы ты приехал на похороны.
– Да с какой стати? Я его в глаза никогда не видел. И времени у меня нет. Кроме того, там, кажется, хоронят на следующий день, мне все равно не успеть.
– Захар, так не годится, она все-таки твоя мать.
– Да какая она мне мать? Это ты, дед, мне и мать и отец…
Захар надел тапочки и поцеловал деда в седую макушку.
– Я голоден, как…
– Идем на кухню, только руки помой! Вера Борисовна сварила сегодня восхитительный рассольник!
– Рассольник это хорошо! Дед, посиди со мной, а ты-то будешь ужинать?
– Нет, я же нормально обедал, я выпью чаю, в моем возрасте переедать не стоит.
– Ну, дед, рассказывай, что ты нынче делал?
– Нет, Захар, ты все-таки должен поехать к матери! Ей плохо, и она зовет тебя… Нехорошо, не по-человечески. Да, она плохая мать, но не надо ей уподобляться. Ты как-никак вырос не на улице, не в детском доме, у тебя был хороший отец, бабка с дедом, любви тебе хватало. А злость и мстительность тебе не к лицу, мой мальчик.
– Дед, ты и вправду считаешь, что я должен поехать?
– Разумеется, иначе не говорил бы.
– Я не уверен, что смогу достаточно убедительно сыграть роль хорошего сына.
– Да не надо ничего играть. Просто побудь с ней. Она нуждается в тебе, раз позвонила. Узнай, может, ей нужна какая-то помощь. Ей все-таки уже за шестьдесят, она потеряла мужа, по-видимому, любимого…
– Да нет, скорее любящего, это ей куда важнее.
– Мальчик мой, нас с тобой это совершенно не касается. Но поехать ты должен. Хотя бы на три-четыре дня. Вот поешь, выпей чаю и позвони ей. Я настаиваю!
– Ну, если ты настаиваешь…
– Вот, это ее телефон. Я записал.
– Класс! Если б не овдовела, я бы ее и не нашел, – хмыкнул Захар.
– Ах, в наше время человека найти совсем не трудно. Эти компьютеры… Короче, звони и не накручивай себя. Помни, она как-никак произвела тебя на свет.
– Чтобы иметь детей, кому ума недоставало!
– Захар!
– Ладно, дед! Алло, Инга Вячеславовна?
– Захар! Как тебе не стыдно! Почему ты зовешь меня по имени-отчеству? Я все-таки твоя мать и я убита горем! Да, я очень виновата перед тобой, но сейчас, в такой момент, ты мог бы и забыть об этом. А впрочем, неважно. Когда ты приедешь, сынок?
– Я приеду, но не раньше пятницы, и еще не факт, что достану билет. И гостиницу.
– Какая гостиница? Зачем? У меня большой дом.
– Нет, благодарю, я предпочитаю гостиницу. Всегда и во всех случаях. Я не очень понимаю, зачем я понадобился, однако дед считает, что я обязан…
– Твой дед святой человек!
– Что верно, то верно. Короче, я прилечу, как только смогу. Сейчас же займусь билетом и отелем. Как только что-то прояснится, я сообщу по электронной почте. Приношу свои соболезнования.
И он повесил трубку.
Дед огорченно качал головой.
– Мальчик, ну нельзя же так… Ты говорил с ней… непозволительно… по крайней мере, в такой ситуации…
– Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Как услышал этот пафосно-скорбный тон…
– Бог тебе судья. Но хорошо хотя бы то, что ты все же согласился поехать.
Захар сел к компьютеру, и через сорок минут у него уже был забронирован номер и заказан билет на самолет. Он созвонился со своим заместителем и сообщил, что с пятницы до среды его не будет. В конце концов, мало ли что там может выясниться, да и гостиница, как он понял, в двух шагах от моря…
И сразу написал матери: «Мама, я прилетаю в ночь с четверга на пятницу, встречать не нужно. Утром позвоню». Набрать слово «мама» было в сто раз легче, чем произнести вслух. Язык не поворачивался.
– Ну все, дед, ты доволен?
– Да.
– Вот и славно.
… В вагон аэроэкспресса вошла девушка. При виде ее у Захара возникло ощущение, что она светится. От нее в буквальном смысле исходило сияние. Она счастлива, подумал он. И влюблена по уши. И наверняка летит к любимому или вместе с ним. Они встретятся в Домодедове и вместе полетят куда-то… Или он ждет ее где-то, и при виде любимого человека это сияние станет уж совсем нестерпимым для постороннего глаза. Хотелось бы взглянуть на этого счастливца. Девушка везла за собой чемодан на колесиках и прошла в другой вагон. Захар даже перевел дух. Надо же, какая… Я даже не понял, красивая ли она, или счастье сделало ее красивой? А впрочем, бог с ней. Хороша Маша, да не наша. И он достал из сумки научный журнал.
Месяц назад, когда он прилетел из Берлина, ему показалось, что в Домодедове просто ад – дикие очереди на паспортный контроль, кошмарная толкотня у транспортеров с багажом, он тогда еще порадовался, что летает с одной небольшой сумкой. А сегодня, несмотря на докучные расспросы представителей израильской авиакомпании, все прошло четко и быстро. И на паспортном контроле народу не было. И в ирландском баре сразу нашелся свободный столик. Настроение резко улучшилось. Он заказал сэндвич с ростбифом, виски со льдом и кофе. Его быстро обслужили, ростбиф оказался отличным. А может, все не так уж и плохо? В конце концов, вырваться из дождливой промозглой Москвы в солнечный Израиль, к теплому морю, тем более что никогда раньше в Израиле не был, совсем не так плохо. По крайней мере совесть будет чиста – он отозвался на зов матери… Так называемой матери, поправил он сам себя. Да Бог с ней, отдам, что называется, сыновний долг, но зато поплаваю в Средиземном море, погреюсь на солнышке, съезжу в Иерусалим, давно хотел, но все никак… Думаю, двух часов в день для Инги Вячеславовны будет достаточно. А остальное время мое!
Он пошел бродить по аэропорту. Заглянул в дьюти-фри. Купил бутылку виски и крем для бритья, хотя терпеть не мог бриться. Вовсю пользовался модой на трехдневную щетину. Дед, правда, сердился, говорил, что приличный мужчина должен бриться ежедневно, а в некоторых случаях и дважды в день. Дед был образцом джентльмена. Он и сейчас каждое утро брился, что безмерно восхищало их домработницу Веру Борисовну, она всегда говорила Захару:
– Ваш дедушка самый лучший человек из всех, кого я знала.
Захар неизменно с ней соглашался.
