Коринф, поместье ГлавковНадо было всего лишь перебежать двор, потом взобраться на плоскую крышу пристройки и там затаиться в ожидании. Когда стемнеет и на небе появится вечерний Геспер, любимая звезда Афродиты (тот самый Геспер, брат-близнец которого Фосфорос появляется на утренней заре), в спальне зажгут светильники, и тогда с крыши будет прекрасно видно, что творится внутри.
Да уж, Лаис придется как-то исхитриться — и заглянуть туда самой, если она хочет разгадать тайну Артемидора из Коринфа, сына Ксантоса Главка. Ни один из его рабов, которых Лаис подкупала и расспрашивала, ничего толкового так и не смог рассказать. Рабов не пускали даже убирать в покоях господина, все там делал Мавсаний — старый раб, который служил Артемидору с самого его рождения и пользовался полным доверием.
Правда, в обязанности одной маленькой рабыни по имени Сола входило наполнять светильники в доме маслом и следить за тем, чтобы фитили из овечьей шерсти в них не прогорали больше положенного и не чадили. Именно благодаря этому Сола и могла попадать в спальню господина.
Сола была очень глазастая и приметливая. Она-то и сообщила Лаис, что хозяин частенько покупает новую роскошную ткань для женской одежды или прекрасные воздушные покрывала, достойные касаться волос богини. Покупает он также самые разнообразные парики, которыми в последнее время так полюбили украшать себя знатные красавицы и самые роскошные гетеры. А сандалиям с изящными позолоченными ремешками, а также серьгам, подвескам, ожерельям, диадемам, восхитительным карфитам — наплечным застежкам, фигурным гребням, заколкам для волос — всему этому и вовсе счету нет, хотя эти вещи стоят немалые деньги! Все это лежит в сундуках, ларцах, шкатулках, которыми загромождена спальня Артемидора, но для кого куплены эти подарки — неведомо.
Возможно, сказала Сола, обо всем этом знает Мавсаний, конечно же, посвященный во все секреты своего господина. Однако Сола предостерегла Лаис от попытки расспросить этого раба. Он был беззаветно предан своему молодому хозяину и скорее откусил бы себе язык, чем принялся болтать о его привычках с первой встречной. Да и не с первой — тоже не стал бы!
Сола заметила, что иногда какой-нибудь хитон, гиматий или покрывало[1]исчезали, также куда-то девались некоторые украшения, но потом это все возвращалось на место, зато пропадали другие вещи. Было, впрочем, очень странно, что никогда не исчезали сандалии: они висели на особых крючках в раз и навсегда установленном порядке.
Получалось, что неведомая особа, для которой Артемидор покупал все эти вещи, не носит сандалий. Ходит всегда босиком, что ли?! Или ни одна пара так и не пришлась ей по ноге? И весьма странно, что Артемидор не дарит ей эти вещи, а отдает лишь на время. Кто же она?!
Лаис щедро платила Соле, но служанка так и не смогла выяснить, для кого покупаются вещи и украшения. Никогда ни одна женщина, кроме нее самой, не переступала порога спальни Артемидора. Но Сола не шла в счет: господин не удостаивал ни ее, ни других рабынь даже взглядом, не то что словом или лаской.
Да что рабыни! Никогда ни одной женщине Артемидор не подарил ни нежного взгляда, ни любовного признания.
Он не обращался к сводням — ни за очаровательными любовницами, ни за хорошенькими любовниками. Мастропосы[2]портовых и уличных шлюх обоего пола призывали свою покровительницу Афродиту Порну в свидетельницы, что Артемидор не пользовался услугами их подопечных. На него были в обиде все коринфские гетеры: и молодые, свежие, подобные наливным яблочкам, которыми славится остров Мелон, и самые прожженные мастерицы раздвигать ноги перед мужчиной. Они клялись, что ни одна из них никогда не принимала Артемидора в своей постели и не встречалась с ним в каком-то другом месте. В этом же угрюмо признавались знаменитые коринфские кинеды — любители мужской любви.
А Бавкида, прославленная, хоть и немолодая, жрица любви, а также наставница знаменитой школы гетер в Коринфе на матиомах[3]по косметике и уходу за волосами, не далее как вчера сказала Лаис:
— Ох, не зря, не зря этому неприступному красавцу, засидевшемуся в холостяках, было дано при рождении имя Артемидор, то есть дар Артемиды, дар богини-девственницы! Неведомо, знал ли он радости плотской любви, этот мужчина! Так что перестань думать о нем, дитя мое. Да, тебе не повезло с докимис — выпускным испытанием. Думаю, оно будет одним из тех, которое останется неисполненным…
И хотя Бавкида при этом печально щурила искусно накрашенные глаза и сокрушенно качала великолепным париком (она прибыла с Крита, а там, как известно, искусство изготовления париков и косметики считалось непревзойденным еще в те времена, когда Тезей сражался с Минотавром, а Афины были всего лишь небольшой крепостью на скале!)[4], но Лаис почудилось, что сочувствие, которое звучит в голосе старой мымры Бавкиды, приправлено изрядной толикой злорадства. Ведь она и сама пыталась соблазнить Артемидора, получила отпор — и ее уязвленное тщеславие тешит, что и Лаис, пока еще аулетрида[5], которой все пророчили блестящую будущность на службе Афродите Пандемос, покровительнице вольной и продажной любви, — что и Лаис потерпит поражение, и она пополнит ряды женщин и мужчин, отвергнутых Артемидором, которого прозвали Апрозитосом, то есть Недоступным…
Но довольно этих унылых мыслей, а то Лаис утонет в них и не найдет в себе сил решиться сделать то, что задумала! А ведь храбрости ей не занимать, не зря же на языке сарацин ее имя значит «львица»! А львице не пристало так долго таиться тут, около ограды, под прикрытием буйно цветущего куста тамариска! У Лаис даже ноги занемели от долгого сиденья на корточках, а голова кружится от сладкого запаха пышных лиловых гроздьев. Уже достаточно стемнело, чтобы проскользнуть незамеченной через двор. Сейчас она или разгадает тайну Артемидора и отыщет путь к его сердцу (вернее, к телу, ведь именно это необходимо Лаис, чтобы успешно пройти испытание и удостоиться звания гетеры!), или признает, что насмешки и презрение зловредной Мауры, ее соученицы в школе гетер и первейшей неприятельницы и ненавистницы, были всегда справедливы и Лаис на самом деле ни на что не годна. И особенно обидно будет, если Маура свое весьма непростое испытание — соблазнить кинеда, то есть любителя мальчиков, — пройдет успешно…
