1
Рядом с серединой лета, к концу обеденного времени, часам к двум, когда офисные работники, разморенные жарой и сытостью, лениво плыли к своим рабочим местам, со стороны Рыбного переулка на Ильинку стремительно выбежал странный субъект. Субъект с невероятным усилием затормозил на углу, дабы не вывалиться на проезжую часть прямо под колеса неторопливой «Тойоты», управляемой, казалось, спящей за рулем блондинкой. Причем для сохранения равновесия субъект изобразил почти невозможное для человека па — чуть ли не выше собственной головы взбрыкнул правой ногой, согнул ее в колене и оттолкнулся ступней от «Тойоты», снеся при этом сандалией на толстой платформе с проезжающего автомобиля зеркало бокового обзора. Впрочем, на причиненный ущерб субъект не обратил ровным счетом никакого внимания. Поймав равновесие, он вновь продолжил свой стремительный бег…
Карина Полдень, еще пятнадцать минут назад лежащая на массажном столе под крепкими и ласковыми руками Гагика Мартиросова, а сейчас в полудреме управляющая транспортным средством в сторону кафе «Vogue», от такого неожиданного казуса с ее новеньким авто, выигранным на конкурсе «Мисс пансионата „Бережки“», очнулась в воинственном настроении… Вскинув белокурую головку, сначала было решила изящной ножкой вдавить педаль тормоза, но раз, два, секунда-другая — и передумала, так как сие действие могло совершенным образом испортить ей предстоящий обед с подругами. А тот обещал быть роскошным и по-летнему веселым. Вчера вечером из Италии вернулась Нинка Утро, вызвавшаяся платить сегодня за всех — с розовым шампанским. Портить себе настроение из-за какого-то зеркала, разбираться с милицией невесть сколько времени, показалось нерасчетливым и несчастливым…
Позже, когда девичьей компанией юных моделек было истрачено аж шесть бутылок «Клико», Карина Полдень вдруг вспомнила недавний казус с порчей личного имущества, о котором поведала своим товаркам со смехом. Она припомнила детали — особенно сандалию на толстой черной подошве, надетую на белый носок фирмы «Адидас».
— А ножища — пятидесятого размера! — добавила Карина. — Или того больше!
— Лимита! — скорчила гримасу Светка Вечер, вздернув копной черных цыганских волос.
— Гастарбайтер! — поддержала Нинка Утро. Она, по примеру подруги, хотела переметнуть густые волосы с правого плеча на левое, но здесь вспомнив свой новый имидж, изобретенный сожителем-стилистом, провела ладошкой от высокого лба к чуть заостренной макушке.
— Будешь лысая, с глазами наркоманки, — приговорил стилист девицу неделю назад, объяснив, что у нее прекрасной формы череп. — И летом лысой голове комфортней.
Не давая Нинке опомниться, тотчас обрил ее машинкой «Мозер», закончил дело опасной бритвой, надо отметить, очень профессионально, не сделав ни одного кровавого зацепа.
Нинка Утро ошалело глядела на себя в зеркало и, почти заикаясь, вопросила о том, где ей отыскать взгляд наркоманки? На этот интересный вопрос сожитель хотел подискутировать на тему системы Станиславского, но нужно ли грузить мозг восемнадцатилетней манекенщицы верой в предлагаемые обстоятельства? Спросил сам себя об этом, на что категорично ответил: «Не нужно!» и предложил Нинке перед работой принимать косячок с травкой… На этом и порешили… Всю последующую неделю стилист спал с Нинкой с большим удовольствием, чем ранее. Особенный кайф доставляли пахучие марихуанные поцелуи.
Между тем, возвращаясь к бегу странного субъекта, который зафиксировали все камеры наружного наблюдения, как банков, всяческих магазинов и другой коммерции, так и Федеральной службы охраны, можно было лишь удивляться сему бегуну, который, несмотря на очевидную квадратность своей фигуры, необычайно ловко продвигался по улице в сторону Красной площади. Чтобы не сталкиваться с сытыми офисными работниками, перемешанными с интуристами и гостями столицы, бежал он не по тротуару, а балансировал по бордюрному камню, как будто ранее служил в цирке и танцевал на проволоке с детства до сего времени. В лице субъекта, в его выражении наблюдался азарт такой невероятной силы и мощи, который помогает спринтерам устанавливать мировые рекорды, а героям накрывать собственными телами амбразуры. Мужик в сандалиях и носках «Адидас» то и дело подпрыгивал, при этом отклячивал бедро в правую сторону, сшибая тазобедренным суставом зеркала бокового обзора с припаркованных автомобилей. Каждое сбитое бегун сопровождал басовитым «опля!», явно испытывая удовольствие от проделок. При этом скорости он не сбавлял, а даже наращивал ее… Уже позже, к концу следующего рабочего дня, в различные страховые компании обратились сорок шесть автовладельцев с настоятельными просьбами компенсировать одинаковые убытки, произошедшие в одно и то же время, на одной и той же улице…
Капитан первого отдела ДПС Хорошкин, чемпион по армрестлингу среди сотрудников МВД всей России, молодой мужчина двухметрового роста, считался среди коллег персоной выдающейся, а потому и место несения службы имел выдающееся — Красная площадь. В обязанности здоровяка входило лишь одно — не давать парковаться перед площадью автотранспорту. С этой задачей чемпион не справлялся вовсе, так как тормозили перед его могучей грудью все больше депутаты, работники Администрации Президента, известные политические деятели, народные артисты и другие, имеющие удостоверения неприкосновенности, спецпропуска, талоны на недосмотр и прочую бумажную макулатуру со страшными гербовыми печатями и красными полосами по диагонали… Из-за всей этой библиотеки мандатов перед выходом на площадь скапливался затор из авто, а Хорошкин, обливаясь потом, струящимся из-под фуражки на мясистое лицо, причитал:
— Ах, паразиты, ах, дармоеды!
Некоторые избранные останавливались от неожиданной громкой ругани, оборачивались в сторону капитана с недоумением, грозящим перейти в административные меры. Но сотрудник ДПС лишь мощными руками разводил, переходя в атаку.
— Ну, товарищи-и! — призывал, капая на асфальт горячим потом. — А поцарапаете транспортные средства друг о друга? Хорошкин будет отвечать? Поставили бы свои катафалки у Блаженного, внизу… Ходить, что ли, разучились, слуги народные!..
Чаще всего после таких воззваний его посылали заняться мужеложством, что обижало, так как он был что ни на есть самым настоящим гетеросексуалом. Дома его ждала почти жена Анечка Кремер, младший сержант милиции, миниатюрная Мен-товочка, как он ласково ее называл, чемпионка по художественной гимнастике всего МВД России и блюститель порядка на станции метро «Театральная».
Часто избранные удалялись к проходной в Кремль, оборачивая на Хорошкина лица с надменными взглядами. Таких армрестлер совсем не выносил, густо плевал вослед, впрочем, попадал в урну… По-настоящему ненавидел капитан тех демократов и либералов, кто на недовольное милиционерское бурчание останавливался, возвращался и пытался его, Хорошкина, перевоспитать, действуя как бы по-доброму, с похлопыванием ладошками по его могучей груди, с приговорами, что вот, мол, ты, капитан, человек недалекий, не развиваешься, газет, поди, не изучаешь, а потому и стоишь здесь с выпученными глазами. Другие же, дескать, поумнее, не у Кремля стоят, а на трассе, где вся касса ментовская делается…
