Вступление
Я встретился с этим загорелым мужчиной с бледными глазами и тонким телосложением человека, которому доводилось множество раз сражаться за выживание, в Королевском географическом обществе в Кенсингтон-Гор. Он пожал мне руку и произнес: «Больше всего мне жаль молодых, тех, у кого все только начинается. Все кончено. Все тайные уголки открыты, и исследовать больше нечего. Земной шар был выбит из рук путешественников и передан географам и инвентаризаторам. Все только и говорят о компьютерных моделях, статистике, нищете, атмосферных осадках, пластиковых пакетах и беженцах. У нашего мира истек срок годности». Я загадочно улыбнулся, втайне надеясь, что чем-то напоминаю сфинкса. Я не могу согласиться с этой точкой зрения. Однако именно она превратилась в достаточно спорный трюизм, удручающую истину нашего времени: наш мир пригоден лишь для того, чтобы его спасать, а путешествие воспринимается как эгоистичное развлечение. И все истории, которые заслуживают того, чтобы быть рассказанными, подтверждают одну мрачную истину — мы лишь надсмотрщики за навозной кучей.
Подобно множеству других примеров псевдомудрости и гладкой, как древко копья, уверенности, эта точка зрения не просто ложна — она полностью противоположна реальному положению вещей. В тот момент, когда я покинул границы знакомого и привычного мира, я был полностью захвачен волнением, красотой, потрясающим разнообразием и оптимизмом, окружавшими меня почти повсюду. Наш мир — более прекрасное и приятное место, чем когда-либо прежде, не в последнюю очередь из-за того, что мы можем добраться до самых сокровенных уголков. Не так давно я вернулся из путешествия в Антарктику. В годы жизни моего деда лишь немногим удавалось ступить на ее землю. В дни моего прадеда этого не сделал вообще никто. А сейчас вы можете просто купить билет на круизный теплоход. И что в этом плохого? У нас появилась возможность добраться до пустыни Калахари, проплыть по реке Ориноко, провести выходные во Флоренции или Рейкьявике или спуститься в прежде недоступные известняковые шахты. Весь пессимизм и снобизм моего собеседника, выражаемый словами «Я — истинный путешественник, вы — туристы, а все остальные — просто бродяги», предполагает, что по миру отныне шастает кто попало, бесцельно тратя свое время. Но мой собственный опыт — все, чему я научился как журналист-бродяга, говорит мне, что путешествия — вещь действительно отличная. Они вдохновляют, наполняют сердце радостью и заставляют думать иначе. И это прекрасно и для тех, кто едет в новые места, и для самих этих мест. Во многом страхи и несчастья нашего мира возникают не из-за толп и открытости, а из-за замкнутости и наглухо запертых дверей. Величайшими изобретениями нашего времени можно считать реактивный двигатель и аэропорты, магические порталы романтики и бегства от обыденности. Туризм — великая сила мира, гармонии, образования, экономики и стабильности. Он обладает большей силой, чем ООН со своими дочерними учреждениями, чем вместе взятые неправительственные организации. Вы говорите о том, что эпоха исследований и открытий закончилась? Может быть, это связано с тем, что вы исследуете не там, где нужно, и не знаете, что хотите открыть?
Человек, впервые попавший в новое место, зачастую подвержен какому-то извращенному снобизму. Его так и подмывает сказать всем и каждому: «Я здесь, а вы все — где-то там, и здесь вам не бывать». Иными словами, вы хотите сказать, что место, куда вы попали, обладает особой красотой, и вы были бы счастливы, если бы все остальные не могли разделить ваш восторг. Журналистика такого рода исключает читателя из разговора, заставляет его испытывать легкое раздражение и зависть. Вы как читатель никак не можете забыть, что, по сути, платите кому-то за то, чтобы он прошелся босиком по берегу океана на закате. Я же стараюсь сделать так, чтобы человек, переворачивающий страницы моих рассказов, смог почувствовать себя рядом со мной.
Эта коллекция рассказов достаточно неполная и не всегда рассказывает о далеких уголках мира. Половина из них посвящена прозаическим и близким к нам событиям (например, рассказы о старости или клубе Морских Свинок) — я воспринимаю их как путешествия в более широком смысле, события метафорического порядка. Никто не может смотреть на мир глазами другого человека. И многие ненавидят путешествия, боятся всего чужого, довольствуются гостиницей с бассейном, снегом на горах, запахом лаванды, гамаком, дешевым вином и горячими, доступными женскими сосками. Но начав два десятилетия назад описывать свои странствия, я почувствовал непреодолимое желание, хищное любопытство ко всему, что находится «где-то там». Я был и в горячих, и в холодных, и в засушливых, и в сырых местах, жил в роскошных гостиницах и ходил по каменистым тропам. Но, где бы я ни был, я всегда помнил, что песок в моих часах неумолимо падает вниз, а дорога, как и прежде, не заканчивается, а идет все дальше и дальше. Страницы моих календарей шуршат, как сухие осенние листья, и в каждом из них я вижу лица людей или картины мира. Когда-нибудь я смогу добраться до горизонта. Мои дни закончатся, и последнее, о чем я буду сожалеть (лишившись мышц, зубов, глаз, обоняния и всего остального), — не о том, что в моей жизни было мало секса или икры, кашемира или смеха, я буду сожалеть, что так и не увидел северного сияния или Тимбукту, не добрался до пустыни Атаками, не встретился с племенем нага в индийском штате Нагаленд и не увидел зарослей араукарии в Чили. Будут места, о которых я буду сожалеть, и места, которые я буду вспоминать. Этой дорогой мы проходим множество раз. Становясь старше и приближаясь к горизонту, я понимаю, что мои возможности уменьшаются с каждым днем. Я реалист и понимаю, что мне уже не доведется покорить Маттерхорн или пробежать марафон по пустыне. Просторы и глубина всегда будут сильнее нас. И это заставляет меня пристальнее смотреть на то, что происходит рядом со мной. Путешествия не имеют ничего общего с расстояниями. Одна из моих любимых историй посвящена путешествию по Гайд-парку и Кенсингтон-Гарденс, расположенным совсем рядом с Королевским географическим обществом.
Чаще всего я езжу в путешествия вместе с фотографом. И, как правило, работаю с Томом Крейгом. Я даже не знаю, сколько историй мы смогли создать вместе, но эти истории тянутся от Шпицбергена до Тасмании, от Чада до Гаити. В наши дни редко встретишь подобные тесные отношения между журналистом и фотографом, однако мы испытываем гордость от того, что умеем подбирать слова и фотографии так, чтобы они дополняли друг друга не как иллюстрации или подписи к фотографиям, а как тандем — синхронизированный, но при этом независимый. Я называю этот процесс «взломом», Том же предпочитает называть его «рисованием светом». Как бы то ни было, но работа с Томом есть и (я надеюсь) останется идеальным сочетанием и переплетением двух наших ремесел.
Сейчас, когда я пишу эти строки, меня сильнее всего волнует и занимает путешествие, которое мне так и не удалось совершить в прошлом году. Я никуда не выбирался и занимался лишь чтением. Моя дочь Флора закончила школу и теперь размышляет о том, чем заняться дальше. Она спросила меня, куда бы ей съездить вместе с друзьями. Я рассказал ей о зарослях араукарии и северном сиянии. Предложил пройти по следам Геродота и Стэнли. Я нашел для нее кучу книг и карт. Она же оставила все это без внимания и, подобно другим вырвавшимся на свободу выпускникам, поехала в Таиланд, Лаос, Камобджу, Вьетнам, Малайзию и Сингапур. Чем там обычно занимаются? Напиваются на тысяче пляжей с горячим песком, плавают в мрачных водах, едят бургеры в барах с крышами, устланными пальмовыми ветвями. Я лишь вздохнул и позволил ей насладиться столь нелюбимым мной видом туризма — избирательным, разочаровывающим и преисполненным снобизма. Через пять месяцев она вернулась домой. Я увидел, что мой ребенок, по-новому познавший окружающий мир, изменился до неузнаваемости. Каждая минута этого путешествия была для нее ярким открытием, поиском чего-то нового. Она плавала в горячей морской воде под тропической луной, видела храмы и руины, продиралась сквозь густые джунгли, спала в кроватях, кишевших клопами и тараканами, или на скамейках на автовокзалах, ездила в тележках тук-тук и ходила в шлепанцах. Она была переполнена впечатлениями. Порой путешествия расширяют горизонты мышления, но на самом деле путешественники стремятся расширить свою душу и заразиться тоской и ожиданием. Дочь рассказала, что иногда она лежит всю ночь напролет без сна и думает о местах, которые есть где-то там, о местах, где ей уже довелось побывать и о которых она только слышала, о местах, куда она хотела бы поехать, которые расположены где-то там, за горизонтом, всего в нескольких часах лета. А затем она сказала: «Я хочу вернуться, я очень хочу вернуться, а затем ехать дальше, дальше и дальше…».
