Книга Найти свой остров - Алла Полянская

Ника опаздывала. Она знала, что опаздывает, и тем не менее завозилась с завтраком, потому что Марк любит поесть свежей еды после школы. Потом пыталась рисовать что-то на лице, но все равно из зеркальца смотрели на нее заполошные синие глаза, и толку от косметики не было. И когда она совсем уж было плюнула на это дело, оказалось, что куда-то запропастились серьги, именно те, что были нужны, и ключи от машины оказались не в тарелке, стоящей в прихожей на тумбочке – мама поставила специально для ключей, – а бог знает где… вот, в кармане полушубка. В общем, Ника опаздывала.

– Мам, ты где? – Голос сына в трубке был требовательный и совсем взрослый. – Мам!

– Не кричи, я еще дома, но опаздываю, а на трассе небось снег, скользко… Марек, прошу тебя, после школы сразу домой.

– Я знаю, мам. Ты сама будь осторожна. Если придет Евгения, я ее выгоню, так и знай.

– Марк, ты невыносим. Надеюсь, я донесла это до твоего подросткового сознания. Евгения несчастная тетка, и ты…

– И я ее спущу с лестницы, как только она появится.

– Но…

– То, что она – твоя сестра, во-первых, не доказано, во-вторых, это ничего для меня не значит. Пусть больше не появляется в нашем доме. А ее контакты в твоем телефоне я вчера занес в черный список. Все, мать, езжай и не дергайся, и не влипни снова в историю, я тебя прошу.

Трубка умолкла, и Ника, чертыхнувшись, запихнула ее в карман полушубка. Достать что-то из списка в своем телефоне она не знает как – Марек воспользовался ее абсолютной технической чайниковостью.

Ника села в машину, бросила сумку на переднее сиденье и расстегнула полушубок. Она любила свою машинку, она любила ездить – «Хонда» была частью дома, а Нике очень важно чувствовать себя комфортно, но чувство это возникало только тогда, когда она не соприкасалась с согражданами где бы то ни было. Не то чтобы ее раздражали люди, однако присутствие чужих вызывало у нее тревогу и дискомфорт. И благодаря машине вот уже пять лет она не знала, что такое общественный транспорт.

– Ника, ты выехала? – Леркин голос в трубке был вполне сонный.

– Нет, прогреваю мотор. Но мыслями уже в пути. Я успею, Лера, не дергайся.

– Знаю, как ты успеваешь… будешь лететь по трассе, как три Шумахера, а там скользко и снег.

– Безусловно. Но важен результат. Все, я выезжаю, перезвоню, когда все сделаю.

Ника положила трубку на пассажирское сиденье рядом с сумкой и вздохнула. Что ж, с богом. Ездить зимой, конечно, никакого счастья – и хотя на календаре конец ноября, неделю как зарядил снег, а значит – зима, мало ли что там на календаре… И ездить стало скользко, и граждане водители часто ведут себя как последние свиньи, но это лучше, чем общественный транспорт со спрессовавшимся запахом чужих тел, одежды, еще непонятно чего – и присутствием абсолютно посторонних людей, которые что-то жуют, сопят, разговаривают… да просто находятся рядом, и Ника вынуждена делать вид, что все ОК и она нормально к этому относится. Хотя эта ситуация вызывала в ней смесь страха, раздражения, брезгливости и протеста.

И так было всегда. Вокзалы, толпы людей, чужие запахи – все это с детства пугало Нику, в душе вдруг поднимала голову тоска, невесть откуда взявшаяся, безнадежная, как зима. Ника потерла запястье – отчего-то всегда при таких мыслях у нее начинало болеть левое запястье. Мама говорила, что когда Ника была совсем маленькой, она упала и сломала руку в этом месте, и ее долго лечили. Ника совершенно не помнит этого факта, хотя, если вдуматься, что-то всплывает в памяти – но воспоминания эти тоже всегда ее пугали, и она научилась прогонять их, и со временем эти воспоминания перестали всплывать, однако если захотеть… но она не хочет.

Дорога забита машинами – город не большой, но и не маленький, и полмиллиона граждан зимой превращаются в потенциальных пациентов больниц и клиентов автосервиса, а улицы – в ловушку для машин и пешеходов. Ника досадливо морщится – конечно, после вчерашнего снегопада никто и не подумал расчистить дороги и тротуары: пешеходы уныло бредут по протоптанным в снегу тропинкам, увязают в сугробах вокруг дорог, автомобили ползут с черепашьей скоростью, стараясь соблюдать максимальную дистанцию – мало радости, не успев затормозить, стукнуть чужую машину и разбить свою. Ника даже поежилась от такой перспективы: подумать страшно, в какую сумму может вылиться подобное происшествие, а деньги с неба не падают, копеечка тяжелеет с каждым днем.

Повернув на светофоре, Ника наконец вырулила на трассу за городом. Глянув на часы, прибавила скорости – ее ждут через сорок минут, и хотя ехать не так чтоб далеко, однако по скользкой дороге, утрамбованной фурами, это не очень приятно.

– Такое плевое, казалось бы, дело – и тащись за тридевять земель! Вот народ у нас… Это можно решить только при личной встрече, как будто интернета нет.

Ника переключилась на пятую скорость и попробовала обогнать фуру. Встречка пустая, но машина скользит по обледеневшей дороге, и Ника с трудом удерживает руль. Водитель фуры, заметив ее маневр, решил позабавиться и принял влево, перегородив Нике маленький промежуток между ее полосой и встречной. Ника, чертыхнувшись, выехала на встречку и прибавила скорость. Водитель фуры сделал то же самое, не давая Нике обогнать его. Видимо, ему стало скучно, а может, просто натура у мужика говнистая – Ника часто сталкивалась с таким поведением водителей-мужчин по отношению к себе. Словно им обидно, что женщины тоже стали водить машины. Самое приличное, что можно услышать от них, это сакраментальное «баба за рулем – как обезьяна с гранатой». Хотя Ника замечала не раз, что женщины водят и осторожнее, и лучше. Видимо, оттого, что каждая из них ставит целью вернуться домой, к детям, в то время как мужчина, получив в распоряжение автомобиль, очень часто начинает самоутверждаться. Одному обидно, что у кого-то тачка дороже, чем у него, другому немыслимо, чтоб его обогнали на трассе, третий считает, что раз выложил за автомобиль бюджет развивающейся страны, остальные участники движения должны называть его Белым господином и падать ниц при его приближении… Все эти мужские комплексы, страхи, часто даже импотенция или неудачи в карьере выплескиваются на дорогу, и Ника давно решила для себя, что на больных людей обижаться не имеет смысла, а больным она считала всякого, кто, вместо того чтобы нормально ехать, принимается что-то доказывать остальным. И она иногда выбирала такого нервного водителя и доводила его до исступления, вытворяя на дороге именно то, на что тот реагирует. Вот и сейчас, выжав педаль газа и крепко вцепившись в руль, Ника обогнала фуру, едва не вылетев в кювет, и прибавила скорость. Она знала, что сейчас будет: обиженный кретин за рулем начнет ее догонять, прижимать и обгонять, и эти догонялки свободно могут привести их обоих в больничную палату, а то и в морг, только Нике этого не надо, а тому, за рулем фуры, гораздо важнее доказать ей, бабе за рулем, что он здесь главный.