Книга Нина. Девочка Шестой Луны - Муни Витчер

Была глубокая ночь, полная луна казалась подвешенной к небосводу, мириады звезд сверкали, словно голубые и розовые лампочки. Их свет проникал в маленькую комнату Нины, отражаясь в ее больших голубых глазах. Она только что проснулась и, сидя в постели, смотрела через открытое окно на это волшебное зрелище и думала, думала… Ей нравилось мечтать о том, как она летает там, высоко в космосе, среди звезд, дотрагиваясь до них руками, открывает для себя неизвестное на пролетающих планетах и галактиках, в мирах, загадочных и никогда еще не посещавшихся людьми. Она была твердо убеждена, что Земля — всего лишь одна из населенных живыми существами планет во Вселенной, что жизнь во Вселенной есть. И еще какая! Два месяца назад она написала синим фломастером несколько строк на фанерной дощечке, которую потом прибила в изголовье кровати:

Мы, маленькие существа с серым мозгом,

Должны еще многое постичь и понять.

Мы, прожившие всего ничего,

Должны смотреть в небо

И думать, думать, думать.

Нине очень захотелось записать эти волнующие слова после того, как она прочитала заключительную главу «Затерянных миров», последней книги Бириана Бирова, русского писателя-фантаста, умершего при загадочных обстоятельствах. Этот писатель ей очень нравился, почти так же сильно, как Тадино Де Джорджис, самый знаменитый алхимик, живший в XVII веке[1].

Она немного поскандалила с тетей Андорой, которая была категорически не согласна ни с написанным, ни с идеей повесить на стену «этот ужасный кусок фанеры». Ссора кончилась тем, что в наказание Нине была запрещена ее обычная вечерняя прогулка по парку.

— Полная бессмыслица! Что ты написала? Ты такая же, как твой сумасшедший дед, который сломал жизнь моей сестре Эспасии. Ты такая же безмозглая, только в юбке! — верещала тетя на весь дом, и дверь перед ее носом пришлось захлопнуть с такой силой, что закачались картины в коридоре.

Хотя с тех пор прошло два месяца, тот день Нина помнила очень хорошо: она провела в молчании и одиночестве целых шесть часов. И все из-за каких-то пяти строчек! Только много позже она поняла, что это был первый сигнал из будущего.

Нина была странной девочкой. То, что она гениальна, не замечали многие взрослые, считая ее просто взбалмошной и непослушной. Ее загадка была в генах, в той ДНК, переданной через поколения прародителями, о которых она в свои десять лет ничего не знала.

Единственное, что она знала точно, — ее неудержимо тянуло в небо. Летать. И познавать.

Посреди ладони на правой руке у нее было маленькое родимое пятнышко в форме пятиконечной звездочки. Она верила, что это знак судьбы, ее ожидавшей. Точно такая же звезда была и на ладони ее деда Миши. Миша, отец Нининой матери, был русским, но сейчас жил в самом загадочном и очаровательном городе мира — Венеции.

Михаил Мезинский — таково было его настоящее имя — был старый алхимик и философ, обретший знания о будущем. Он знал, что скоро, всего через несколько дней, в жизни его маленькой внучки начнется период перемен, необыкновенных волшебных приключений.

Поэтому Миша заранее начал обучать Нину некоторым алхимическим премудростям и объяснил ей смысл родимого пятна в форме звезды.

Этой ночью, в то время как луна плавала в синих глазах Нины, родимое пятно начало изменяться, лучи звезды стали чернеть. Ладошка становилась все темнее, и это оповещало о неотвратимом трагическом событии. Странная метаморфоза продолжалась в течение двух дней, девочка чувствовала, что происходит что-то неладное, но что, не знала.

А пока она, глядя на луну, расчесывала свои длинные каштановые волосы и время от времени гладила верного друга, дога Красавчика, лежавшего рядом.

— Знаешь, Красавчик, я уверена, что однажды полечу в космос и открою много тайн, здесь, на Земле, пока неизвестных, — говорила она шепотом, чтобы не разбудить противную тетю Андору, которая только недавно ушла спать, устроив обычную головомойку по поводу беспорядка в Нининой комнате.

Тетради, книги, игрушки, десятки пузырьков с разноцветными жидкостями были разбросаны по всему полу. Нине нравился беспорядок, потому что только хаос позволял ей приводить мысли в порядок. Ей было хорошо в этом доме в Мадриде, старинном маленьком двухэтажном особняке, семейном гнезде ее бабушки, княгини Марии Луисы Эспасии Де Ригейра, обожаемой жены деда Миши, умершей в Венеции при родах дочери, будущей Нининой мамы.

Княгиня покинула Мадрид в 1960 году и отправилась жить со своим мужем Мишей в Италию, на очаровательную виллу в Венеции, которую тот назвал в ее честь «Эспасия», но в испанском доме о ней все еще напоминало многое.

Когда Эспасия последовала за мужем в Италию, ее сестры, старые девы Андора и Кармен, остались жить в Мадриде, сохраняя то, что еще уцелело от наследия рода Де Ригейра, когда-то знатного и богатого, но позже разоренного непомерными долгами. Бабушка Эспасия была очень красивой женщиной, страстно обожавшей искусство и классическую музыку. Она провела многие годы в этом доме с белыми и розовыми стенами: вазы, картины, скульптуры и антикварная мебель украшали его комнаты, пахнущие лавандой, и повсюду сохранялись следы ее пребывания.

Однако Нина не чувствовала этот дом своим, Мадрид никогда бы не смог стать ее городом. К тому же ее выводила из себя постоянная ворчливость Андоры, которую не могла унять даже добрейшая и ласковая сестра. Андора и Кармен не походили друг на друга абсолютно ничем — ни характерами, ни вкусами: Андора одевалась во все темное и не любила животных, тогда как Кармен всегда была одета в яркие, солнечные тона, весело насвистывала легкие мелодии и обожала животных.

Нина жила с тетками с того времени, как ей исполнился год, а ее родители получили заманчивое предложение из ФЕРКа, международного научного центра, находившегося в Москве и занимавшегося исследованиями в области внеземной жизни. Вера и Джакомо были авторитетные ученые в данной области и к этой работе шли долгие годы ценою многих жертв. Но ФЕРК был не тем местом, где можно проводить с ребенком двадцать четыре часа из двадцати четырех.